он обещал сделать это, когда представится случай, и потому что нельзя найти лучшего случая, чем теперь, да и компания собралась теперь лучше той, чем тогда, когда он хотел о нем рассказывать. Но он ответил, что у него есть кое-что на уме, что смущает его, да если бы у него и не было этого, он не захотел бы оказать такой плохой услуги поэту — говорить ему похвалу, в которой пришлось бы изобразить весь его род, и что он настолько ему друг, чтобы не говорить на него сатиру. Рокебрюн чуть не испортил праздника, но уважение, какое он питал к приезжим, находившимся в компании, успокаивало эту бурю. Потом господин де ля Гарруфьер сказал, что он знает много приключений, которых он был очевидцем. Его просили рассказать о них, что он и сделал так, как вы увидите это в следующей главе.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

История двух ревнивиц[438]

Раздоры, какие повергли город — владычицу мира[439] — во множество величайших бед, были семенами, распространившимися по всему свету, и в такое время, когда люди должны бы были быть единодушными, как в лоне церкви, потому что они имели счастье быть членами этого священного тела. Но такими не были члены родов Гвельфов и Гибеллинов,[440] а несколько лет спустя, Капулетти и Монтекки.[441] Эти раздоры, которые не должны были выходить из пределов Италии, где они получили свое начало, не преминули распространиться по всему свету. И наша Франция не была в этом исключением, и кажется, в ее лоне яблоко раздора имело пагубнейшие последствия; это существует еще и сейчас, потому что нет ни города, ни местечка, ни села, где не было бы различных партий, от чего и происходят каждый день пагубные случаи.

Мой отец, который был советником в реннском парламенте и который и меня предназначал быть советником, так как я был его наследником, поместил меня в коллеж, чтобы сделать способным к этому; но так как это было на моей родине, то он заметил, что я не успеваю, а это заставило его решиться послать меня во Флеше (где, как вы знаете, находится известнейшая во всем Французском королевстве иезуитская коллегия). В этом-то небольшом городке и произошло то, о чем я вам расскажу, и как раз в то время, когда я там учился.

Там были два дворянина, самые известные люди в городе, уже в летах, но оба неженатые, как часто бывает с людьми знатными, о чем и говорится в пословице: «Выбирали, выбирали, да и остались неженатыми». Наконец оба они женились. Один, которого звали господином де Фон-Бланшем, взял девушку из Шатодюня, из очень мелкого дворянства, но очень богатую. Другой, которого звали господином дю Лак, женился на дворянке из города Шартра, небогатой, но очень красивой и из известного дома, откуда происходили герцоги, пэры и маршалы Франции. Эти два дворянина, которые смогли разделить весь город, были всегда в самом добром согласии. Но оно прекратилось после их женитьбы, потому что их жены начали смотреть ревниво: одна гордилась своим происхождением, а другая — своим богатством. Госпожа де Фон-Бланш не была красавицей, но была величава, мила и очень благовоспитанна; она была очень умна и обходительна. Госпожа дю Лак была очень красива, как я сказал, но не мила; она была бесконечно умна, но ум ее был так дурно направлен, что она представляла собою коварную и опасную особу.

Обе эти женщины имели характер большинства женщин их времени, которые не считали себя светскими женщинами, если у каждой из них не было по дюжине любовников.[442] И они прилагали все усилия и употребляли все старания, чтобы одерживать победы, в чем госпожа дю Лак гораздо более успевала, чем госпожа Фон-Бланш, потому что имела под своим владычеством всю молодежь города и прилегающих мест, разумея, конечно, людей знатных, ибо других людей совершенно не терпела. Но эти успехи были причиной глубоких раздоров, которые стали потом явными и, наконец, превратились в открытое злословие, но она не прекратила свой образ действий, а, напротив, казалось, это дело ей повод позаботиться завести новых любовников. Ля Фон-Бланш совсем не старалась об этом, но у нее их было, однако, несколько, и их она ловко удерживала близ себя, а между ними был один молодой дворянин, прекрасный собою, ум которого был похож на ее и который был одним из самых больших храбрецов. Он-то и был самым любимым у нее, и его ухаживания послужили причиной подозрений, а злословие сильно распространилось.

А это было источником разрыва между обеими дамами, — прежде они любезно посещали друг друга, но, как я вам сказал, всегда с ревнивой завистью. Госпожа дю Лак начала злословить о госпоже Фон-Бланш, следить за ее поступками и употребляла тысячу хитростей, чтобы уронить ее доброе имя по отношению к этому дворянину, которого звали господином дю Валь-Роше; а это дошло до ушей Фон-Бланш, и она не осталась немой, а сказала в насмешку, что если бы имела любовников, то не дюжину, как дю Лак, которая все время производит новые обманы. А та, защищаясь, приписала ей измену, — и так они жили, как два демона. Некоторые миролюбивые люди пробовали их помирить, но это было бесполезно, потому что они не могли никак их свести вместе.

Госпожа дю Лак, которая думала только о том, как бы причинить неприятность Фон-Бланш, считала самым чувствительным для той отнять у нее любимого ее кавалера, дю Валь-Роше. Она велела своим доверенным людям сказать господину Фон-Бланшу, что когда он уходит из дому (что случалось часто, потому что он постоянно бывал на охоте или посещал соседних дворян), то дю Валь-Роше спит с его женой, и что люди, которым можно верить, видели, как он сходил с постели, где она была.

Господин де Фон-Бланш, никогда не имевший подозрений, подумал сначала над этими словами, а потом сказал своей жене, что она обяжет его, если запретит дю Валь-Роше посещать ее. Она так отвечала ему и выставила столь веские доводы, что он не упорствовал и дал ей свободу вести себя, как прежде.

Дю Лак, видя, что этот замысел не имел того успеха, какого она желала, нашла случай говорить с дю Валь-Роше. Она была красива и приветлива, а эти две машины могут взять и самую вооруженную крепость сердца, так что, хотя он и был сильно привязан к Фон-Бланш, дю Лак разорвала все эти связи