Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я слышала голос Эйнжел. Она сидела в узком коридорчике на стуле, которым до этого пользовалась Фрэнки, когда охраняла пленников. Наклонившись вперед, Эйнжел с кем-то разговаривала — с Бобби или с Троем. Трудно было сказать под таким углом. Эйнжел рассмеялась над тем, что кто-то из них сказал — это был очень женственный смех, который обычно означал, что шутка на самом деле и вполовину не такая смешная, как было задумано. Большинство женщин либо просто приучали себя смеяться над мужскими шутками, либо флиртовали таким образом. Я себя ни к чему такому типично женскому не приучала, и у меня всегда плохо получался фальшивый смех, так что я взяла за правило не притворяться и в прочих вещах, но всегда могла понять, когда это делают другие.
Помощница Фрэнки повесила трубку и бросила взгляд в сторону коридора. Возможно, флирт Эйнжел и не был направлен на мужчин в клетках. Она встречалась как с мужчинами, так и с женщинами, поэтому невозможно было понять, на кого она нацелилась. Может, ей нравились дамочки в униформе?
— Нам надо задать Бобби еще пару вопросов. — Сказала я.
Зазвонил телефон и Фрэнки махнула нам в сторону двери, снимая трубку. Когда мы вошли в тюремный корпус, Эйнжел встала. Две клетки вообще можно считать тюремным корпусом? Эйнжел улыбнулась нам с Олафом. Шлейф энергии потянулся за ней — возможно, это были остатки флирта, или она просто как-то по-особому виляла бедрами, направляясь к нам в своей обтягивающей юбке.
— Я знаю правила: шериф разрешил нам сидеть рядом с Бобби, но мы не имеем права присутствовать во время официальных полицейских дел вроде допросов заключенных. — Эйнжел махнула бровями на последнем слове, как будто сказала что-то пошлое.
Мы с Олафом нахмурились ей вслед. Понятия не имею, о чем он подумал, но я все еще не одобряла идею, что Эйнжел с Пьереттой выступали наживками для него. Я прикрыла дверь в помещение, чтобы мы получили ту немногую приватность, на которую могли здесь рассчитывать. Все, кто снаружи, за вычетом помощницы шерифа, были верживотными. Дверь была крепкой, но вряд ли настолько крепкой. Поскольку мне пришлось оставить Эйнжел снаружи, я об этом не переживала. Дверь я закрыла потому, что обещала Ледуку не вовлекать посторонних в официальные дела вроде допросов — только тех, у кого есть жетон.
Бобби и Трой сидели настолько близко друг к другу, насколько позволяли им клетки со смежной решеткой. Когда мы вошли, они уставились на нас с Олафом так, что я по их лицам поняла — они были на одной стороне. Все это разделение на преступника и копа больше не играло для них никакой роли. Может, дело было в их общем прошлом, или они просто настолько сблизились потому, что один едва не укокошил другого. Мужики вечно сближаются из-за каких-то странных вещей. Конечно, им обоим могло стать скучно, потому что заняться тут особо было нечем — только болтать друг с другом, а я просто напридумывала всякого. Да, пожалуй, напридумывала.
— Что случилось? — Спросил Бобби, перемещаясь к передней части своей клетки.
— Почему ты решил, что что-то случилось? — Поинтересовалась я.
— Вы очень мрачные. — Бобби остановился, продолжая смотреть на нас. Он побледнел и спросил с легким придыханием. — Вы меня сейчас убьете?
Я покачала головой.
Он тяжело выдохнул, а может, просто прекратил задерживать дыхание. На секунду мне показалось, что он рухнет на колени, но он отошел назад и сел на свою койку.
— Каждый раз, когда кто-то из вас приходит, мне все время кажется, что это последний.
Мне нечем было его успокоить, потому что он был прав. Я могла убивать тех, кто пытался убить меня, или когда я должна защитить кого-то, или даже когда я была уверена, кто нападающий виновен в смерти других и снова убьет кого-нибудь, но сейчас… сейчас все было неправильно.
— Ты прав, Бобби. Время на исходе, так что я просто спрошу то, что должна у тебя спросить. Мне жаль, что я не могу сделать этого в приватной обстановке, потому что переговорная занята.
— Я понимаю, что ты хочешь помочь мне, Анита, так что просто спроси. Если Трой расскажет кому-нибудь мои секреты, я расскажу всем, что произошло на выпускном в старшей школе.
— Чувак, это низко. — Подал голос Трой.
Бобби ему улыбнулся.
— Просто напоминаю, что я знаю, где стоит шкаф с твоими скелетами. — Нахмурившись, Бобби перевел взгляд на нас. — Ох, в моей голове это звучало лучше. На деле вышло как-то жутковато.
— К слову о жутковатом. — Сказала я. — Ты говорил, что вы с Джоселин состояли в отношениях по взаимному согласию.
— Мы влюблены. — Согласился он.
— Окей, тогда почему все эти фотки в твоем телефоне выглядят так, как будто их снял какой-то сталкер?
— О чем это ты?
— На одной из них Джоселин выглядит спящей, как будто ты пробрался в комнату и сфотографировал ее тайком. Счастливые парочки таких фоток не делают, Бобби.
Он, казалось, разозлился, и в то же время был смущен.
— Прозвучит глупо, но она не хотела, чтобы у нас были какие-то совместные фотки, пока мы не объявим о наших отношениях. Она настаивала, чтобы у нас не было никаких интимных фотографий.
— Поэтому ты прокрался к ней в комнату ночью и снял ее исподтишка?
— Нет, мы занимались любовью, после чего она уснула, а я сделал несколько снимков. Я так любил… люблю ее, и я хотел доказать самому себе, что то, что происходит между нами, реально. Я знаю, что это меня не оправдывает, ведь я обещал, что фотографий не будет, и все равно сделал их, но они же не все такие. На некоторых она улыбается мне при свете дня — они хорошие.
— Там были только те фотки, которые ты снял, пока она спала, и еще одно видео.
Он нахмурился.
— У меня куча фотографий, на которых она улыбается и разговаривает со мной. Я наснимал их до того, как она велела мне перестать.
Я покосилась на Олафа, он кивнул — значит, Бобби пахнет правдой. Либо он действительно помешанный, либо Джоселин нашла время, чтобы подчистить его телефон. Надо узнать, видела ли Хелен Граймс, как Джоселин это делает, либо спросить, не оставляла ли она телефон без присмотра в присутствии Джоселин. Своего собственного голоса на записи Джоселин не услышала, так что она не знала, что ее тоже стоило удалить. Не будь у нас этой
