Едва ли верный рыцарь Идалии так уж интересовался подробностями истории, закончившейся дуэлью на Черной речке. Ланской по своему характеру не принадлежал к тем, кто любит всяческие слухи и сплетни, которых в том черном январе 1837 года ходило множество. Между тем среди добрых знакомых Ланского был любимый брат Натали – Иван Николаевич, поэтому известие о несчастье, переживаемом в семье Гончаровых, отложилось в сознании Ланского. Но, возможно, для него смертельный поединок, лишивший Россию Пушкина, не выходил за рамки финала достаточно банальной истории: ревнивый муж, настырный поклонник, кокетливая жена. Слава бесподобно красивой Натали Пушкиной оставляла его равнодушным: он был целиком во власти многолетнего чувства к Идалии. Прямой и честный, он, ненавидя свое положение тайного любовника, считал, что эта страсть – его крест по гроб жизни. И не мог допустить даже мысли, что может что-то измениться, а слова его легкомысленной подруги окажутся пророческими...

* * *

Наталья Николаевна овдовела в двадцать четыре года. Пушкин оставил ей свое великое имя, долги, которые взял на себя царь, и четверых рожденных ею за шесть лет супружества детей. Старшей – Маше – было неполных пять лет, младшей – Наташе – восемь месяцев.

Александра Сергеевича не стало 29 января 1837 года, а 16 февраля его вдова покинула дом на Мойке, где так страшно, мучительно он умирал. Уезжала она спешно, ничего не собирая, ничем не распорядясь. Их с Пушкиным квартира в доме на Мойке – последнее семейное гнездо – оставалось не разоренным. Уже после отъезда Натальи Николаевны друзья поэта позаботятся о том, чтобы сберечь обстановку квартиры и драгоценную пушкинскую библиотеку. Все будет сдано на двухлетнее хранение на склад.

... По зимней дороге вдову с детьми лошади везли в родовое гончаровское имение Полотняный Завод. Здесь, вместе с сестрой Александриной, Наталья Николаевна предполагала не только переждать тяжелое для себя время, опомниться от удара, но и остаться на постоянное житье. Мысль о Петербурге была ей невыносима. Подальше от людей! Среди родных стен, книг, которым она с радостью предалась, в окружении детей, еще не осознававших своего сиротства, ей было легче.

Дети, дети!.. Именно они заставили Наталью Николаевну спустя почти два года затворничества принять решение о возвращении в Петербург. Болезни ее малышей каждый раз заставляли Наталью Николаевну страшно волноваться. Где в этой глухомани найти хороших врачей? От одной мысли, что помощь могла опоздать или оказаться недостаточной, она теряла самообладание. А учение? Маленьким Пушкиным, считала мать, нужны хорошие учителя. Кроме того, оставшись одна во главе немалого семейства, Наталья Николаевна понимала, что жизнь на отшибе лишит ее общества тех людей, на помощь которых она могла рассчитывать. Теперь ей приходилось думать и волноваться о том, раньше лежало на муже, – откуда брать деньги. – Это оказалось, пожалуй, самым главным – надо было прояснить материальное положение – на что жить, на что надеяться.

И вот в ноябре 1838 года вдова снова появилась в Петербурге. Правда, обосновалась она теперь уже не в прекрасной квартире на Мойке, в самом центре столицы, а уже подальше, на Аптекарском острове. Жизнь здесь пошла совершенно не сравнимая с той, что была прежде. И дело не только в том, что с гибелью мужа многое для Пушкиной стало недоступным. Сама Наталья Николаевна была уже не та, что два года назад.

Это, конечно, не диво. Горечь потери опоры в жизни знакомо многим. У того, кто прошел через горнило внезапного жестокого испытания, словно какая-то пелена спадает с глаз. Все видится в другом свете. И человек поневоле, если уж не ради себя, то ради близких, должен искать и находить в себе силы решать вопросы, к которым раньше не знал как и подступиться.

Когда Наталье Николаевне опекунский совет вручил деньги за посмертное издание произведений Пушкина, то она не взяла оттуда ни копейки на свои нужды, считая, что эта значительная для нее сумма – 50 тысяч рублей – принадлежит детям.

А деньги были очень нужны. Недаром Александр Сергеевич словно предчувствовал: случись с ним недоброе – семью ждет крах: «Жена окажется на улице, – как он писал, – а дети в нищете». Не многим лучше и вышло.

Первое, с чем пришлось столкнуться вдове, – это материальные трудности. Наталье Николаевне очень хотелось выкупить у родни мужа Михайловское, находившееся в общем владении, и оставить этот любимый пушкинский уголок за собой. Но денег не было не только на это. Их не хватало на самую скромную жизнь, и не было дня, чтобы Пушкину не посещали горькие мысли.

Со стороны своих родных она, вдова с четырьмя детьми, не получала сколь-нибудь упорядоченной помощи, хотя и имела на то законное право: определенная часть доходов с гончаровских предприятий принадлежала и Наталье Николаевне.

Ее письма к братьям переполнены просьбами и сетованиями на отсутствие средств, за которыми чувствуется настоящая безысходность. Не из-за жадности или бессердечности те то и дело задерживали с выплатами причитавшегося. Мужчин Гончаровых, как, впрочем, и Пушкиных, отличали непрактичность и неумение прибыльно хозяйничать. И помощь, на которую рассчитывала Наталья Николаевна, под благовидными предлогами все оттягивалась, приходила нерегулярно. Это ставило иногда осиротевших Пушкиных на грань настоящей нужды.

«Мне очень стыдно снова возвращаться к деловой теме, – пишет «дорогому и добрейшему братцу» Наталья Николаевна из Михайловского, напрасно надеясь передохнуть от наседавших забот, – попытаюсь кратко и точно изложить тебе состояние моих дел, чтобы извинить в твоих глазах мою настойчивость... Итак, вот каково мое положение. При отъезде, как я уже тебе раньше писала, я заняла 1000 рублей у Вяземского без процентов, без какого-либо документа. Срок возврата был 1 июля. Я знаю, что он в стесненных обстоятельствах, и мне было очень тяжело не иметь возможности с ним расплатиться. Позднее плата за новую квартиру, которую мне подыскивают в П., требовала отправки такой же суммы. Мне были необходимы две тысячи рублей, а где их взять?.. При таком положении вещей я была вынуждена обратиться к свекру. Он согласился одолжить мне эту сумму, но при условии, что я верну ему деньги к 1 сентября».

Как много странного и страшного узнаешь из строчек этих писем-прошений. Значит, вдове Пушкина кто-то из ближайшего круга поэта одалживал под проценты? Под долговые расписки? А свекор Сергей Львович? Известно, что человек он был небогатый, сам подчас сидел без копейки. Но как-то неловко читать письмо вдовы, из которого узнаешь, что, желая подстраховаться от неуплаты долга вовремя, старик Пушкин заручился бумагой, в которой значится: в этом случае у вдовы будут вычитать деньги из ее пенсии, пока вся сумма не окажется погашенной.

Обычно мы по-иному представляем себе нравы и отношения людей пушкинского века, благороднее которого, кажется, и не было! И до ужаса ясно представляешь себе положение женщины, которая смирилась с тем, что теперь она всего лишь «вдова Пушкина», назойливая просительница у родных и неаккуратная должница у друзей.

...Наступала осень – самое любимое покойным мужем время года, которое дарило его покоем, умиротворенностью. В эту пору были написаны самые лучшие произведения. Наталья Николаевна о покое могла только мечтать: у нее на руках оставалось четверо маленьких детей. Понятно, что душевные силы ей изменяли. Она уже не видела проку в бесконечных просьбах. Тогда ее сменяла сестра Александрина.