– Это неправильно, товарищ командир, вы несете ответственность за бойцов… – продолжил Степаныч.

– Я уже всю свою ответственность прое… – рявкнул я, – у меня вся группа погибла под Воронежем. Все, я больше ни за кого не хочу отвечать, хватит. Если ты считаешь нужным так поступить, то вперед, командуй, но не мной. Я ухожу. Данные у тебя мои есть, выйдешь, можешь жаловаться!

– Скажешь тоже, жаловаться! – вскинулся Степаныч. – Чего, с дуба рухнул? Мы все в жопе были, я так же весь свой взвод потерял, что теперь, плакать?

– Давайте вы уже решите, куда и кому идти, а? – я и не заметил, пока застирывал китель, что все бойцы рядом и слушают нашу перебранку.

– А-а-а, – выдохнул я. Ну почему я не мог делать то, что хочу, а? – Хрен с вами, идем вместе. – Бойцы, кажется, даже заулыбались. Ну, я сейчас остужу быстро. – Форму привести в порядок – немецкую, разумеется. Проверить оружие, подвести итоги, сколько и чего кто надыбал. Пулеметчик?

– Я, товарищ старший лейтенант! – отозвался парнишка с МГ.

– Еще хоть раз кто по званию назовет, дам в зубы, ясно? – спросил я серьезно.

– Так точно! – ответ был стройным, но тихим. Понимают и не орут, уже хорошо.

– Обращаться, как и раньше – МОРОЗ. Иди сюда, как тебя звать-то, позабыл я.

– Рядовой Анютин, пятьдесят…

– Да вы будете до завтра ваши полки перечислять. Отставить! Анютин, имя есть?

– Василий…

– Слушай меня, Вася. Ты патроны россыпью взял?

– Одна лента заряжена в пулемет, одна запасная. Патроны в ранце россыпью. Количество неизвестно, не считал…

– Высыпай их мне. Я тебе ленты отдам. У меня три штуки. Далее, у кого что?

Выяснилось, что из оружия у нас были шесть винтовок Маузера, один пистолет-пулемет МП-40, пулемет МГ-34 и два пистолета. Также были гранаты, двенадцать штук, шесть штык-ножей, два перочинных, небольшая кучка патронов, да, в общем-то, и все. Также присутствовала кое-какая провизия, немцы с собой брали, даже костер всегда разводили, чтобы подогреть. Несколько банок с тушенкой и сосисками, сухари, хлеб, три куска сала, лук и огурцы. Был шнапс, воды немного, сахар и чай в пачке. Котелки, как оказалось, были во всех ранцах. А их было столько же, сколько и немцев. Лишь мотоциклист оказался запасливым. У него жратвы было больше всех. Может, это ему все остальные сдавали для того, чтобы не таскать с собой? Там из коляски много чего вытряхнули. Также был плащ мотоциклиста, накидки на случай дождя у всех остальных немцев. В общем, хорошо мы их тряхнули. Кто-то из парней даже в пустую бутылку из-под вина бензину нацедил. На мой вопрос «на хрена» ответил, что костер разводить из сырых веток пригодится.

Но самая главная находка была также в коляске мотоцикла. Это была небольшая, по нашим меркам, человек на десять, армейская палатка. Убей не знаю, зачем ее фрицы таскали в мотике. Может, стырили сами где-нибудь, да так и таскали? Ну и ладно, нам же лучше.

– Карты, жаль, нет… – проговорил Степаныч через два часа нашего похода по лесу.

– Это да, – согласился я, – было бы легче.

Все устали очень быстро, я первый предложил привал. Все-таки мы работали весь день, хоть и несильно стараясь. По-другому не выходило, фрицы были более расслаблены именно под вечер, да и близость ночи нам сыграла на руку. Вон, пока никакого преследования. А может, его и не будет. Ребята рассказывали, что если кто-то убегал и его сразу не ловили, то потом никаких специальных поисковых партий не посылали. Может, конечно, у немцев есть специальные команды для этого, да и странно было бы, если бы охрану лагеря снимали для поиска беглецов. Но, думаю, по крайней мере самолетов не будет. Вряд ли. Все же не такие мы нужные люди, да и самолетов у фрицев сейчас не как в сорок первом.

Возникла было идея остаться в тылу у немцев и начать партизанить, но отклика у других бойцов я не нашел, а в одиночку оставаться не было смысла.

Отдохнув ночью около трех часов, выдвинулись дальше. Леса здесь плохонькие, но уже лучше, чем под Воронежем. К утру вышли к полю и рванули назад в лес. Впереди была голая местность, но главное, мы увидели дорогу, по которой двигалась колонна фашистов. Большая, только танков около тридцати. Куда это они? На большие расстояния фрицы танки поездами-эшелонами везут, значит, просто перебрасывают куда-то для удара. Что у нас тут? Если я не сбился с пути, то впереди, на северо-востоке, Ливны. Орел почти за спиной, это с него, наверное, идет колонна.

Хоть и опасно было, но решили следовать пока по кромке леса, с целью проследить за колонной. Через пару километров вынуждены были оставить эту затею, лес кончился. В небе то и дело появлялись самолеты, вылезать нам вообще было никак. Решили ждать ночи и на рывок пересечь огромное пустое пространство. На горизонте виднелся лесной массив, но рассмотреть было сложно, слишком далеко.

– Куда они ехали, как думаешь? – тихо спросил подошедший ко мне Степаныч.

– Да откуда я знаю? – удивился я. – Мало ли. Но точно не по нашу душу, слишком много их.

– Полк минимум. Я вот думаю, наверняка где-то встали на ночь, возможно, и неподалеку.

– Ты к чему это? – не понял я.

– Может, сходить, разведать?

– И что, вызовешь авиацию? – усмехнулся я. – Посмотреть, конечно, можно, да толку-то?

– Нашим потом передать, вдруг важное направление?

– Все бы ничего, да только мы до наших можем неделями добираться, как думаешь, нужны им будут такие сведения? – Пограничник скривился, а я добавил: – Вот и я так думаю. Да и не проследишь скрытно, опасно. Нам сейчас только здесь попасться не хватало. Не наша это забота, Степаныч, но в голове держать надо. Хреново то, что мы сами не знаем, где мы, к месту не привязаться.

Ночью, собрав все силы в кулак, раненые здорово связывали, мы рванули напрямик через огромное поле. Из-за перепада высот было не видно, какое оно, а оно, блин… Километра четыре точно, это так, приблизительно. Не пробежав и до середины, устали как собаки, да и раненые измучились.

– Как хотите, но здесь нам оставаться точно нельзя, – выдохнул я.

– Мы сможем, командир, – ответил за всех один из наших раненых бойцов. Он был, кажется, тяжелее всех ранен, в ногу. Ему помогали все по очереди, что ж делать-то, не бросать же людей!

– Дойдем как-нибудь, – заключил я, – все же осталось меньше, чем было. Время есть, разве что поедет кто.

– Чего, они по полю, что ли, поедут? – удивился Степаныч.

– Зачем? Тут дорога идет, я отсюда вижу, вон, внизу, – я указал рукой на темную ленту дороги. Луна светит вовсю, вот и видно.

– Да ну, не разглядят. Темно же, даже и с луной.

И правда, отойдя чуть позже на сотню метров от бойцов, я их не увидел. Это хорошо. Правда, я их все же обнаружил, гремят так, как будто Т-34 едет, гремя своими гуслями. Вернулся и приказал всем подтянуться и переложить вещи. На этом также потеряли немного времени. Но так или иначе, а поле мы успели пресечь до того, как начнет светать. Правда, появилась еще одна проблема. Между нами и лесом, причем на вид серьезным, текла река. Не очень широкая, но от этого она не становилась лужей.