Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Слышь, старлей, – позвал меня тихо Степаныч.
– А? – не отрываясь от созерцания деревни, ответил я.
– Надо назад и крюк делать…
– Думаю, надо рядом пошукать, может, тут какие партизаны есть? Кто-то же навел бомберы, да еще так точно!
– А что нам партизаны? Они же нас не смогут вывести! Вот если бы твои собратья, разведка…
– Может, и они, мало ли кто тут работает, но нужно поискать. Налет был совсем недавно, могут быть поблизости наблюдатели, результат зафиксировать.
Это так. Проведя такую операцию, необходимо убедиться в результате. Судя по панике у фрицев, тут явно расхреначили не батарею. Судя по пожарам, да и по площади возгораний, как бы не артполк тут стоял. Хорошо фрицев приложили, знатно. Но нужно было уходить. Немцы далеко не дурни, могут так же подумать, как и мы, и начать осматривать округу.
– Ночью не полезут, – словно услышав мои мысли, произнес Степаныч.
– Чего? – удивился я.
– Говорю, если фрицы и начнут поиски наводчика, то в лес ночью не сунутся.
– А-а-а, – кивнул я, – тоже так подумал.
Мы двинули назад, но сделали небольшую петлю, осмотрев деревню, насколько можно было, не выходя из леса. Нам их отлично видно, пожар подсвечивает так, что светло в деревне как днем. Горят постройки, горят склады боеприпасов, горит даже земля.
– Замри! – выдохнул я на ухо Степанычу. Шорох в кустах справа заставил замереть и меня самого. Показываю палец, прижатый к губам, и понимаю, что пограничник меня не видит. Точнее, не видит мой жест, так как начинает спрашивать:
– Ч-чего…
Затыкаю ему рот ладонью. Наши глаза встречаются, и я делаю свои зверскими. Давлю товарищу на плечи и сам опускаюсь на землю. Среди деревьев, на фоне горящей деревни, вижу силуэт. Рядом еще один. Черт, никак фрицы прочесать местность решили. Хреново, тут и парни наши не так и далеко, но вряд ли немцы пойдут глубоко в лес, боятся.
– Видишь? – шепчу я.
– Да, – кивает и так же шепчет напарник.
– Сколько?
– Двое, больше не вижу.
– Смотри за этими, сюда они не пойдут, между нами овраг с водой. Пойдут прямо, а значит, мимо. Я погляжу левее, вдруг там еще кто.
– Хорошо. Только не стреляй, их тут явно немало.
– Да уж не тупее паровоза, – хмыкаю я и отползаю.
Уполз от товарища я недалеко, метров на тридцать. Тут обзор был как в кино, поэтому убедился, что рядом никого. А что, если…
Вернувшись к пограничнику, тот так и лежал на том же месте, спросил, где немцы.
– То ли присели, то ли вовсе улеглись, не видно. Сначала слышал разговор, потом стихли.
– Чего говорили?
– Да шут их знает. Я не понимаю по-ихнему.
– Эх ты, граница, а как же знание языка врага?
– А ты что, понимаешь их? – даже удивился Степаныч.
– Надо будет, даже и поговорить смогу, не хуже, чем они сами, – вновь усмехнулся я.
Осторожно, стараясь перемещать тело очень медленно, я стал огибать овраг. Ни фига себе! Да их тут в охранение поставили, вот чего они тут делают! Место было и впрямь хорошее. Не зря мы и сами тут сидели. Небольшой пригорок давал возможность наблюдать все подходы к деревне с этой стороны. А на фига их сюда сослали? Ведь тут явно не диверсанты глумились, бомбили же! Ничего не понимаю.
Фрицев было двое, а третьим их другом был МГ-34. Ребятки свили себе гнездышко и, кутаясь в свои тощие шинели, пытались вести наблюдение. Да, холодно уже ночами, скоро совсем мороз будет. Даже когда мы сбежали, несколько дней назад, уже холодало. Днем-то еще ничего, когда нет дождя, даже тепло, а вот по ночам…
– Эй, камрады! – спокойно окрикнул я фрицев, держа на изготовку штык. Да, я вышел к ним почти открыто, правда, сзади, но не скрывался. Форма на мне такая же, как у них самих, думаю, шмалять не станут.
– Стоять, руки вверх, кто такой? – черт, уж больно громко они лают. Испугались, гады, я ведь со спины зашел, их от моего окрика даже подбросило.
– Спокойно, ребята, не стреляйте. Ефрейтор Мале, пятая охранная…
– Выходи сюда, оружие брось! – немцы приказывали жестко, лучше не спорить. Сбросив винтовку, с которой был, и спрятав в рукав нож, я вышел из кустов и оказался рядом с врагами.
– Вы чего, ребята, я же свой! – спокойно бросил я, наблюдая за реакцией.
– Документы! – потребовали у меня.
– А ваши? – ехидно спросил я.
– Ты что, не слышал? Предъяви документы! – черт, да они сейчас орать начнут.
– Да слышу я, слышу. Вот, держите, – я сунул руку в карман и достал трофейные документы.
Один из фрицев направился ко мне, второй же стал его прикрывать, направив пулемет на меня. Чего-то жутко это, чувствовать на себе «взгляд» калибром семь и девяносто две сотых.
Я уже передал документы фрицу, тот достал фонарик и начал их листать, когда все чуть не сорвалось. Степаныч выскочил откуда-то как черт из табакерки и понесся на пулеметчика. Времени более не было, нужно глушить фрицев не откладывая. Шевельнув рукой, заставляя штык лечь мне рукоятью в ладонь, делаю взмах и попадаю на блок винтовкой. Это несколько удивило меня, подготовка у фрица хорошая. Он пытается направить поднятую винтовку на меня, но я быстрее. Чуть присев, а был я к нему очень близко, наношу сильный, режущий удар в область предплечья, пришлось хорошо вложиться в удар, чтобы разрезать шинель. Вскрик, который быстро тонет после удара рукоятью по голове фашиста. Бил осторожно, хоть и сильно, но надеялся только «выключить» врага. Тем временем замечаю, как Степаныч буцкает пулеметчика. Это хорошо, что он успел. Но зря выскочил, все бы и так получилось, как надо.
– Фу-у-у! Я думал, сейчас тебя и расстреляют! – выдохнул пограничник, когда и подбежал к нему.
– Ты на хрена полез? – беззлобно спросил я. – Я же сказал, сам справлюсь.
– Так он это, документы же проверял, ведь понял бы, что ты не свой!
– Я в Кенигсберге среди них жил, никто не признавал, а ты… – блин, сболтнул, а это запрещено.
– Где?
– Забудь, тебе же лучше будет. И я хорош, разболтался.
Обобрав этих засадников, мы утащили их в лес. Моему еще пришлось добавить, а то очухался что-то раньше времени и принялся стонать. Протащили мы их метров триста и встали. Ну его на фиг такие марш-броски. Быстро привели в чувство фрицев, на этот раз мой долго «плыл» и не соображал, что происходит. Заткнув им рты, пустили впереди себя.
Вернувшись к ребятам, а те уж заждались, принялись потрошить. Погранец немного все же понимал немецкий, но очень плохо. Основные вопросы о части, звании и как звать, не более того. Я же работал со всей тщательностью, как учили. Информации было не то чтобы много, но хватало.