Братья — оба старше меня, один на десять лет, другой на пять, были совершенно другие. И внешне, и по характеру. В детстве мы не были близки. Позднее немного исправились отношения, стали ближе. Вот и сейчас, старший брат позвонил из Англии и буквально уговаривает приехать на свадьбу.

— Ты же приедешь? — голос Николая звучит обреченно, без особой надежды. Догадываюсь, что этот звонок — не его инициатива. Скорее всего попросила мать. Она не могла смириться с тем, какой я сделал свою жизнь. Впрочем, с самого детства, что бы я не делал, не мог ее порадовать. Для нее светом в окошке, пределом мечтаний и огромной гордостью был Николай, старший сын. Средний — Александр, был плейбоем и бабником, но мама тоже находила с ним общий язык, а отец — тоже тот еще волокита за юбками.

Ну а я всегда был поводом для расстройства, непутевым, хулиганом и раздолбаем. Не желал вливаться в семейный бизнес — у отца было несколько заводов по производству колбасных изделий, обширные фермерские хозяйства, и еще много по мелочи. Наша семья считалась одной из самых богатых семейств в крае. Родители мечтали, что сыновья пойдут в политику. Николай и Александр, мои старшие братья, так и сделали — оба любили угождать матери. А вот я… Всегда был паршивой овцой. Но самый мой страшный грех по мнению предков — я был равнодушен к деньгам. Меня не интересовали красивые машины, брендовые шмотки, аксессуары. Я был, по их мнению, простой как валенок деревенский парень. Так оно и было, они не ошибались. По молодости мне нравилось махать кулаками, да девок зажимать. В армии отслужил отлично — понял, что вот оно, место как раз для меня. Где сила, ловкость, меткость — востребованы как нигде. И мне нравился адреналин…

Вернувшись из армии, я был немного потерян. И тут сделал глупость. Влюбился по уши.

Она была сбывшейся мечтой моей матери. Изысканная аристократка, девица из очень богатой и значимой в крае семьи. Мать собиралась закатить свадьбу года. А я выкрал невесту и увез в глухую деревню, где месяц из койки не выпускал. И ей это нравилось… Хотя она тоже как и мать хотела роскошную свадебную церемонию. Мне же вся эта мишура глубоко претила. Но я стерпел, все равно организовали. С помпой, пышнее некуда. Приходилось радостно скалиться, так что рожа к вечеру болела. Но маман впервые была мной довольна.

К слову, у нас в семье всегда был полный матриархат. Отец ни в чем не перечит матери, при том что успешный бизнесмен, уважаемый, авторитетный и даже авторитарный человек… но дома — послушный котенок… Мне не нужно было ходить далеко, чтобы получить наглядное доказательство тому, что брак — вещь отвратительная. Между родителями возможно когда-то и была любовь, но подрастая я все чаще замечал все больше лицемерия. Какой-то период, возможно, продолжало существовать и то и другое. Но их брак, состоящий из нескончаемой череды бурных ссор, расставаний и воссоединений, трудно было назвать успешным.

А потом и вовсе отец увлекся не на шутку, красотка-мулатка вскружила ему голову, во время длительной командировки в Кению. Это был страшный удар для матери. Не для сердца. Для репутации и самолюбия. Она это страшно переживала. Не знала как появляться в обществе. Стала нервной и раздражительной, еще больше. Даже выпивала иногда. Но потом пришла в норму — ведь более всего Маргарита Дубровская любила себя.

Обещаю брату что прилечу в Англию. Сам не знаю, зачем. Размяк что ли? Стал сентиментальным? На меня не похоже… Я готов повидаться, но только не брачная церемония. Куча родственников… Вопросы, любопытные взгляды. Я в нашей семье всегда был вроде циркового пони. Или клоуна. Неизменно шокировал. Как же меня это достало. Поэтому и заперся в бабушкином замке. Единственная, кто любил меня по-настоящему, вот даже оставила мне это владение. Место где я могу укрыться. Ни один дом из собственности нашей семьи никогда мне родным не был. А уж отец так и вовсе после своего ухода наследства лишил. Потому как я психанул, вступился за мать и дал ему в морду… Неправильно, ужасно. Но не мог иначе. Хоть и с матерью сложные отношения, но уж слишком по-козлиному поступил отец…

Лишение наследства меня совершено не заботило. У меня нет тяги к богатству, достатку. Я могу заработать своим ремеслом неплохие деньги. Мне не нужна куча недвижимости по всему миру — достаточно палатки на берегу озера. Заграницу так и вовсе ненавижу. Перелеты, путешествия — только по работе. Замок бабушки — единственное мое убежище… В которое вторглась девушка Маша.

Слишком много у меня подозрений по поводу нее, слишком много причин сомневаться, а потому не собираюсь ее отпускать. Девочка хотела поработать прислугой？Отлично, вот и пусть работает. То, что она до сих пор волнует меня сексуально — досадная помеха, но не трагедия. Я и раньше увлекался, до Изабеллы и после нее. Конечно, если не реализую чертову фантазию — будет сложнее выкинуть из головы девчонку. Но пока не собираюсь спать с ней. Хотя почему-то чувствую — рано или поздно это произойдет. Может потому что ощутил отклик, когда она была в моих объятиях. Нас словно накрыло невидимым покрывалом. Связало… Я так возбудился, что почти не соображал ничего. Вот теперь все гоняю в голове и пытаюсь понять, каким образом странной пигалице в желтых лосинах — второй раз я ее именно в таком наряде увидел, удалось так завести меня.

Забавная, дерзкая, неуклюжая. Вот пока все что знаю о ней. Решение нанять частного детектива пришло внезапно. Хочу знать о тебе все, Маша из Москвы. Кто такая, чем занимаешься. Хочу до такой степени что жду с нетерпением результатов. А пока обнаруживаю себя в комнате нечаянной гостьи, которая за несколько минут умудрилась разозлить и одновременно восхитить меня, затем разбила любимую мамину вазу и свалилась в обморок прямо передо мной. Мать, на самом деле, не особо испытывала сильный фанатизм к интерьеру. Но ваза — дело особое. И правда дорогущая, подарок маман на день рождения бабули. Этих женщин всегда связывали крайне сложные отношения невесты и свекрови. И ваза была тем мостиком, который желала проложить моя родительница. Поэтому стоимость предмета Маргарите Аркадьевне доподлинно известна. И до сих пор ее злило то, что с бабушкой она так и не нашла общий язык.

Короче, скажем так, к приезду маман, визиты которой были нечастыми, Марии лучше находиться подальше отсюда.

Но девчонка и правда больна. Дотрагиваюсь до лба — он раскаленный. Анне Львовне велю срочно набрать врачу, который много лет приезжал сюда к бабуле. А сам беру легкую как пушинка девушку на руки и несу в ее комнату… Там где она после первого обморока лежала… А я как дибил под дверью топтался. Ответы хотел получить. И сейчас хочу. Вот только отвлекает, кружит голову ее нежный запах, черты лица, изысканные, глаз невозможно отвести… Хочется рассматривать бесконечно. Хочется касаться, изучать.

Когда пришел к ней поздно вечером следующего дня, неожиданно руку протянула, за запястье схватила и чуть на себя… Тыльная стороны ладони, самые кончики пальцев, грудь ее задели. И такой молнией прошибло — еле на ногах устоял. Понял, что хочу, безумно, отчаянно. И ничто не заставит меня отпустить этот трофей, пока не удовлетворю свою жажду.

5/2

— Не обижай девочку, — произносит на следующее утро, после моего визита к гостье, Анна Львовна.