«Она поверила! – Гошке стало стыдно. – Но что жеподелаешь, маме нельзя сказать правду, она испугается. – Гошка терпеть немог врать маме, но в интересах дела иногда приходится. – Ничего, это ложьво спасение», – утешил он себя.

– Мам, а как ты узнала, что я был не с Лехой?

– Очень просто. Леха тебе звонил.

– А…

– Гоша, скажи, почему ты сразу не сказал правду? Чтоплохого в том, что ты поехал с девочкой на Птичий рынок? Зачем нужно быловрать?

«Так, умиление сыном быстро прошло. И как теперьвыкручиваться?»

– Понимаешь, мама, эта девчонка… Она просила меняникому про это не рассказывать. Ну и вот… Это по инерции вышло!

– Что-то ты заврался, сынок. Это добром не кончится.

И мама ушла к себе в комнату. Ура! Больше она к этомуразговору нет вернется, Гошка точно знал. Но впредь надо быть осторожнее.Убедившись, что мама занялась своим делами, он быстро набрал Лехин номер.

– Ну наконец-то, – зашептал в трубку Леха. –Куда ты запропастился?

– Расскажу при встрече, – тоже шепотом произнесГошка. – Ну, есть что-нибудь?

– Пока негусто. Ух, он и разозлился из-за машины, ятакой кайф словил! Как он бесновался!

– Это все, что ты узнал?

– Гошка, прекрати! Он потом посмотрел на часы, сотовыйиз кармана вынул и позвонил. «Люся, я задержусь, мне какие-то придурки колесапрокололи». И помчался к метро. Я боялся, он левака возьмет, нет, дядечка экономныйоказался.

– А ты один, что ли, был?

– Ага. Ксюха не смогла вырваться, там у нее бабказаболела. Ну слушай, доехали мы с ним до «Курской». А там долго еще петляли поразным переулкам, я даже подумал, уж не водит ли он меня нарочно…

– Он что, тебя засек? – ахнул Гошка.

– Еще чего. Между прочим, он ни разу даже не оглянулся.Ну вот, дошел он до переулка, называется Яковоапостольский, во!

– Как? Как называется?

– Яковоапостольский! Там ну, вроде апостола Яковапереулок…

– А, понял.

– Там, в этом переулке, церковь есть, и вот напротивцеркви железный такой заборчик, на воротах переговорное устройство, за воротамиохранник топчется, а в глубине такие домики старинные, отреставрированные,навороченные, одним словом, ясно, что крутые фирмы там помещаются. Вот туда-тонаш дяденька и двинул. Показал чего-то охраннику, тот его и пропустил.

– Он там работает, думаешь?

– Не знаю, наверное. Я там потоптался часок, посмотрел,послушал.

– И что?

– Да ничего особенного. Просто убедился, что проникнутьтуда нет никакой возможности.

– И как фирма называется, тоже не знаешь?

– Говорю же тебе, там их несколько. А в какой нашдядечка служит, неясно.

– И неясно, служит ли.

– Похоже, между прочим, что служит. Я, пока тамболтался, кое-что приметил.

– Ну, говори же! – потребовал Гошка.

– Понимаешь, те, кто чего-то там охраннику показывал,уходили, и больше я их не видел. А были такие, которые и с охранникамиговорили, и с переговорным устройством, видно, посетители. Так те потомдовольно быстро назад выходили. Ну, а у тебя что?

– У меня тоже довольно интересно…

И Гошка поведал другу все, что сегодня произошло.

– Фигня какая-то, – заключил Леха. – То лидождик, то ли снег, то ли умер, то ли нет…

– Типун тебе на язык! – воскликнул Гошка.

– Между прочим, моя бабка в деревне всегда таквыражается! Чуть слово скажешь – типун тебе на язык!

– Русская народная мудрость! – засмеялся Гошка.

– Да ладно тебе, Гошка. Между прочим, чего дальше-тоделать?

– А во сколько он на работу пришел?

– В полдесятого. А что?

– В полдесятого? И это он опоздал, значит, начинают онив девять. В шесть должны закруглиться.

– Хочешь подвалить туда к концу рабочего дня?

– Ага. Ты как?

– Нормально. Я и сам про это думал.

– Дорогу-то найдешь?

– Обижаешь, бугор! Лялин переулок знаешь?

– Не очень!

– Ничего, я тебя доведу. Только на метро нет смыслаехать, лучше на троллейбусе по Садовому. Я вообще не понял, на фиг он на метроехал. Дурак, что ли?

– Знаешь, у людей, которые привыкли всегда на машинеездить, с городским транспортом большие сложности.

– Во-во, похоже на то.

– А он случайно в метро ни с кем не встречался?

– Нет, ты что! Он же не собирался на метро ехать, этомы с тобой ему удружили!

– Клевое местечко, – сказал Гошка, попав вЯковоапостольский переулок.

Было уже темно, и домики за железными воротами уютносветились.

Время близилось к шести. Из ворот то и дело кто-то выходил,но не похоже было, что вот сейчас разом народ повалит с работы.

Примерно в четверть седьмого Гошка шепнул:

– Леха, вон он!

Их подопечный выходил из ворот вместе с женщиной в меховойпелеринке. Мальчики подобрались поближе.

– Виталий Антонович, ловлю вас на слове, – донессядо них голос женщины.

– Обещаю, Илона Рудольфовна.

– А где же ваше авто?

– Я сегодня пеший! Какие-то скоты прокололи мне шины.Сейчас придется этим заняться, чтобы утром нормально жить. Я без машинычувствую себя совершенно потерянным. Сегодня утром, как полный идиот, вместотого чтобы сесть в троллейбус, поехал на метро. Только потом сообразил, какогомаху дал!

– Садитесь, я вас подвезу, Виталий Антонович.

– Голубушка, премного вам благодарен.

И на глазах разочарованных мальчиков он уселся в синюю«Тойоту».

– Вот непруха! – вырвалось у Лехи.

– Ничего страшного, – успокоил его Гошка. –Он ведь сказал, что будет сегодня колесами заниматься. Вообще-то мы с тобой зрястарались, Леха. Колеса протыкать надо было не сегодня, а завтра. Завтравыходной. А сегодня он просто поехал на работу. О которой, кстати, мы ни фигане узнали. Единственное, что удалось выяснить, его имя-отчество. Даже фамилиине знаем. Тьфу!

– Гошка, в чем проблема? Завтра опять ему шиныпроколем! И поглядим, куда он намылится. А кстати, понесем ему сегодня Ксюхинупулю?

– Нет! Не понесем. И колеса прокалывать не будем.