— Слушаю.

Ответил не сразу, несколько долгих секунд просто смотрел на телефон. В уютном милом кафе немноголюдно, две молоденькие девушки хихикают и строят глазки. Жизнь продолжается, солнце светит, трава зеленеет, женщины прекрасны, а меня все это не радует.

— Данил, верни девушку, это уже не смешно.

— И мне не до смеха.

— Сафин, это наша война, хотя не понимаю, в чем ты меня обвиняешь. Я делал все, что в моих силах, но снять с тебя обвинения никто не мог. Даже лучший адвокат, который предлагал стороне обвинения немыслимые деньги.

Молчу, до хруста сжимая в руке пластик дешевого сотового телефона. Да, друг, ты сделал все, что в твоих силах, просто дал мне отсидеть почти от звонка до звонка.

— Данил?

— Нет.

— Что нет?

— Я не верну ее, пока она мне не надоест, и я не наиграюсь. Ты же играешь в мою бывшую девушку, все семь лет играешь, а может, и раньше начал, я ведь не знаю. Так вот и я теперь делаю что хочу, считай, она моя дань. Дань для твоего палача.

— Данил, да что такое ты говоришь? Я же все объяснил.

— Считай, что и я все уже сказал. Но вот еще что: у меня есть настоящие документы на мой бизнес, который ты присвоил себе. Вернешь его, вернешь все — получишь обратно девчонку. А если нет, и если тебе плевать на ее судьбу, я отберу все сам, это будет больнее, дольше, но я возьму свое.

— Ты ненормальный.

— И да, я могу подгадить твою репутацию и испортить теневой бизнес с Каримом и его братьями. Думал, блять, я просто так вернусь и буду сидеть в углу и молчать? Нихуя, Слава, так не будет.

Отключился, аккуратно подложив несчастный аппарат на столик, чтоб не зашвырнуть его от злости в стену. Надо учиться держать себя в руках, я уже не зверь в клетке, где рядом со мной такие же, как я, готовые перегрызть глотку и вогнать заточку под ребра.

Надо учиться, жить на свободе трудно, после того как ты несколько лет учился выживать за решеткой. Дам дружку время, но не думаю, что тот прямо сейчас побежит и начнет напрягать адвокатов, чтоб те срочно переоформляли имущество.

Там все долго и больно. Потому что потеряет он ой как много. А в первую очередь свое якобы кристально незапятнанное имя, ведь у Славки всегда были амбиции, он хотел не только денег, а еще и власти.

Именно поэтому терся среди политиков и депутатов, такой белый и пушистый, всегда готовый услужить, открытый парень. Но я-то знаю, как он умеет мстить, запоминая каждый шаг, жест и сказанное в его адрес слово. У него наверняка на каждого чинушу и гандона в погонах есть компромат.

Мстительный, злопамятный сукин сын. Вообще, не понимаю, как столько лет считал его другом, ведь знал, что он такой, и меня все устраивало.

— Извините, можно вас спросить?

Отрываюсь от своих размышлений, рядом стоит одна из тех девушек, что сидели за соседним столиком. Красивая как кукла, нарисованные брови, губы, длинные прямые темно-русые волосы.

Откровенно разглядываю, но ее, видимо, это не смущает, стучу зажигалкой по столу, вот она улыбается, откидывая волосы на спину заигрывая.

— Смотря о чем.

Может, будет предлагать потрахаться? Кто знает, как за семь лет изменилась жизнь на воле, и женщины стали настолько независимы, что сами снимают понравившегося им мужика в кафе?

— Мы просто поспорили с подругой, глупо, наверное.

— Конечно, глупо.

— Что?

— Глупо спорить.

— А, нет, мы так, ни о чем. Но это ведь вас вчера показывали в криминальных новостях?

— Не могу сказать, не смотрю новости. Новости — это все от дьявола.

— У того мужчины тоже была татуировка. Какая же, как у вас.

Теперь она смотрит на мою правую кисть с открытой пастью змеи и открытую до локтя руку, которую опутывает ее тело. Молчу, лишь еще пристальнее вглядываясь в лицо девушки. Сколько ей лет? Двадцать?

— Что говорили в новостях?

— Ничего особенного, да глупо все это, — она мнется, делает несколько шагов назад, оборачивается на подругу.

— Что говорили? — не хочу ее пугать, но в моем голосе требование и напор.

— Не помню, извините.

— На что спорили?

— Что?

— Спорили с подругой на что? — стараюсь говорить как можно мягче.

— Что я познакомлюсь с вами и попрошу телефон, а она покажет бармену грудь.

Смешно.

Качаю головой, не скрывая улыбки.

— И после того, что рассказывали в криминальных новостях, ты пошла простить у меня телефончик?

— Да, а что такого? — девушка заметно осмелела, снова подошла, в глазах блеск. — Я люблю сильных и властных мужчин, которых все боятся.

Какая дура. Ей надо парней любить ее возраста, а не восхищаться уголовником с убойной статьей и ходкой в семь лет.

Этот мир точно сошел с ума.

— А если я не буду с тобой знакомиться, титьки бармену покажешь ты?

— Да, — а вот теперь уже нерешительно, смотрит в недоумении.

— Иди показывай, ты проиграла.

— Но… как? Вы ведь…

Она снова смотрит на подругу, та лишь крутит пальцем у виска, в этом я с ней солидарен.

Не стал дожидаться обещанного стриптиза, бросил купюру на стол, вышел на улицу. Нужно было заехать в ментовку, поставить отметку, шепнуть пару слов подполковнику, наведаться к Кариму в клуб.

«Ровер» урчал, как сытый зверь, а мой внутренний все еще сидел в клетке, царапая острыми когтями сердце. Но это даже и хорошо, иначе не удержу его, могу наделать глупостей, а их время уже прошло.

— Говорите, — неизвестный номер.

— Данил, верни Владу, она ни в чем не виновата, верни.

Марина, голос тихий, всхлипывает, раньше не мог видеть ее слезы, самому плохо было, а теперь пусть утонет в них.

— Да пошла ты.

— Сафин, ты прям по расписанию ходишь, хоть в пример ставь другим — не законопослушным гражданам.

Мальцев довольно улыбается, щурит свои свинячьи глазки, как же за семь лет человек может измениться внешне, вроде он не был таким толстым.

Молчу, подхожу ближе, пряча документы в задний карман джинсов. Мне и самому смешно, как представлю, если вся эта поганая контора узнает о его интимных шалостях, вот шумиха-то пойдет. Звезды так и посыплются с погон, хоть желания загадывай.

А может, нет, и они здесь все прогнившие насквозь, и чем выше звание и статус, тем извращеннее пристрастия.

— Сергей Ильич, тебе когда полковника-то дадут, или еще не заслужил? Не отличился еще в боевой службе?