довольно быстро стал другом нашей семьи и достаточно откровенно делился интересной информацией. Она была ценна тем, что в тот период ни МИД, ни разведка, ни военные коллеги еще не разобрались, куда Насер намерен вести свою страну. Более того, советский посол Даниил Семенович Солод, предшественник Киселева, настороженно относился к новому режиму и склонен был считать Насера и его команду националистами реакционного толка. Очевидно, сказывалось то обстоятельство, что сотрудники посольства имели контакты в основном со своими коллегами по дипкорпусу, где в то время преобладало негативное отношение к новому режиму.

Чтобы разобраться в египетской действительности и установить непосредственный контакт с Насером, в мае 1956 года в Каир прибыл бывший тогда секретарем ЦК КПСС и главным редактором газеты «Правда» Д. Т. Шепилов, о котором позднее в шутку говорили как о человеке с самой длинной в СССР фамилией — «и примкнувший к ним Шепилов» (речь шла о так называемой фракционной группировке в партии, противостоящей Н. С. Хрущеву).

В Москву из разных стран доходили сведения о том, что у Насера не складываются отношения с США и Англией, и при нашем тогдашнем противоборстве с этими странами в условиях холодной войны был большой соблазн сблизиться с Египтом и сделать ход конем в тылы НАТО и Багдадского пакта.

Шепилов в категорической форме поставил перед Солодом задачу срочно организовать ему встречу с Насером. Посол ответил, что египтяне вряд ли дадут согласие на эту встречу, но что он, конечно, попытается сделать все возможное через МИД Египта.

Прошло два или три дня, но ответ из МИД не поступал. Тогда Шепилов собрал дипломатов и в пух и прах раскритиковал работу посольства за то, что оно не имеет необходимых контактов с египетскими властями. Больше всего шишек досталось, конечно, послу. В заключение своего монолога Шепилов поставил неожиданный вопрос: кто из дипломатов может способствовать его встрече с Насером, так как у него остается лишь два дня пребывания в Египте?

В это время по стечению обстоятельств в Каире в командировке оказался заместитель начальника разведки Ф. К. Мортин. Он знакомился с этим районом и после пребывания в ряде арабских стран приехал в Египет. Мортин собрал сотрудников резидентуры и поставил задачу: сделать все возможное и невозможное, чтобы помочь Шепилову в осуществлении его миссии. Договорились, что попытаюсь это сделать я.

Домашнего телефона и адреса своего вышеупомянутого друга я не знал (он мне не давал их сознательно, из соображений предосторожности), а его рабочие телефоны не отвечали. Я кинулся к каирским телефонным справочникам, чтобы попытаться найти там нужные сведения, но тщетно. Мне пришла в голову мысль поискать его адрес и телефон в старых, дореволюционных справочниках, благо они сохранились в нашей канцелярии. И вот наконец удача… Нужный адрес нашелся.

С моим другом Сергеем Сармановым мы помчались в отдаленный район Каира и в первом часу ночи нашли нужный нам дом. Однако самого хозяина не было: то ли он работал, то ли развлекался где-нибудь… Мы попросили бавваба (привратника) сообщить о нашем визите по срочному делу и сказали, что через некоторое время приедем снова. Так мы и ездили в этот дом целую ночь и застали моего друга лишь под утро, часов в шесть или семь.

Я рассказал ему, расписывая, как только было возможно, насколько важна встреча Шепилова с Насером для будущих отношений между нашими государствами, и убеждал его оказать решительное содействие в этом деле. Выслушав мою взволнованную речь, собеседник в конце концов понял серьезность моего обращения и обещал дать ответ по телефону в начале десятого утра. Так и случилось. В 9.30 я получил положительный ответ и побежал в кабинет посла.

Там все уже собрались, и атмосфера была накаленной. Шепилов, крупный мужчина, зло ходил по кабинету и хлестал посла жесткими и обидными словами. Посол оправдывался, как мог, и объяснял все недоброжелательностью к нам египетского руководства.

— Дмитрий Трофимович, — сказал я, — в 10.00 за вами прибудет президентский кортеж для сопровождения к Насеру.

Последовала немая сцена, а затем общий вздох облегчения. Вот таким образом удалось организовать первую встречу Насера с доверенным представителем Н. С. Хрущева, положившую начало нашим тесным отношениям с Египтом. Конечно, это сближение на каком-то этапе все равно бы произошло, но тогда, оказавшись в самом центре событий, я воспринимал все по-другому и испытывал большое удовлетворение от нашей работы.

Вскоре после возвращения из Египта Шепилов стал министром иностранных дел СССР (июнь 1956 г. — май 1957 г.) и на своей первой встрече с активом МИД рассказал, какие бывают странные послы, не имеющие контактов с руководителями страны, и какие бывают проворные атташе, роющие ходы в нужных направлениях. На некоторое время я стал популярным человеком в коридорах Министерства иностранных дел и Первого главного управления. В дальнейшем, пока не приехал новый посол, Евгений Дмитриевич Киселев, через нашего египетского друга и доброжелателя в течение нескольких месяцев поддерживались наиболее важные контакты с Насером, особенно по вопросам военного сотрудничества.

После прибытия в Египет Е.Д. Киселева тесные отношения с Египтом приобрели открытый характер, разносторонние связи стали быстро набирать силу. Помимо посольства и торгпредства в Каире открылись консульства в Александрии и Порт-Саиде. Преодолевая многочисленные трудности, удалось создать и небольшой культурный центр посольства в одном из торговых районов столицы. Первым его директором был энтузиаст арабистики, впоследствии доктор филологии Павел Георгиевич Булгаков. Начал функционировать представитель Государственного комитета по внешнеэкономическим связям. Сотрудники посольства занялись поисками участка для строительства нового здания советского посольства. В Каир ринулись советские корреспонденты, и два года спустя после визита Шепилова у нас уже были корпункты чуть ли не всех центральных газет. Как шутили сами журналисты, «в Каире сейчас представлена вся советская пресса, кроме “Пионерской правды” и “Мурзилки”».

В начале 50-х годов египетская общественность еще очень мало знала о Советском Союзе. Информация о нашем государстве поступала в Египет лишь из западных источников. Первую в Египте книгу о Советском Союзе под названием «Месяц в России» написал Ахмед Баха ад-Дин, который с группой журналистов провел в нашей стране около месяца. Побывав в республиках и областях, он честно описал все виденное и слышанное. Египтяне были поражены теплым приемом и добрым отношением к ним со стороны простых граждан и официальных властей.

Дотошные журналисты старались проникнуть всюду и побеседовать с возможно большим числом советских людей. В каждом городе ходили они и по магазинам, и по базарам.

Вместе с Баха ад-Дином в составе группы была известная журналистка Инжи Рушди. На базарах сердобольные торговки маслом, молоком и