отойти подальше от него. Ухожу в другую комнату, а лучше бы в другой город сбежать. Я не знаю, что он сделает в следующий момент, и его агрессия пугает меня.

– Никто, – бросаю через плечо. По щекам слезы, мне так стыдно, так обидно! Он идет за мной. Я захлопываю за собой дверь в спальню Кати. Но разве для него это может быть помехой? Едва ли не выбивая ее, Чиж проходит следом.

– Ляля, что случилось?!

Он кричит и наступает, а моя спина уже упирается в стенку. Все. Больше некуда бежать.

Молчу. Зябко обнимаю себя за плечи, глотая слезы.

Чиж рядом. Подцепляет пальцами подбородок, слегка поворачивает мою голову, всматриваясь в наливающийся синяк. В его взгляде остается все меньше человеческого, мне страшно.

– И часто так?

Не отвечаю. Зачем? Раньше не волновало, а сейчас все закончилось. Я не хочу выворачивать грязное белье наизнанку. Пусть оставит мне немного свободы, пусть оставит хоть каплю чего-то личного и тайного. Но это был бы не Чиж, если бы не содрал с меня кожу, если бы не оголил самые постыдные секреты. Подбородок дрожит, в глазах слезы. Он даже не понимает, как делает больно.

Чиж опускает голову, смотрит на спортивную сумку с вещами, которая лежит у моих ног.

– Ясно, – цедит сквозь зубы и разворачивается к выходу.

Мороз по коже от понимания того, что он собирается делать. И злость вспыхивает. Как он смеет?! Зачем так поступает со мной! Разве я просила об этом? Разве хотела поднимать эту грязь?

– Чиж, нет! – цепляюсь за его толстовку, пытаясь остановить. Но он отталкивает меня, срываясь к дверям.

– Не надо! Слышишь?! Я не хочу, не делай так! – кричу слезно.

Обернувшись, он яростно смотрит на меня.

– Не делать чего?! Почему ты не сказала? Какого хера пошла туда?!

Прикрываю ладонью рот. Отступаю на пару шагов, потому что боюсь его такого. Когда во взгляде чернота, а в голосе столько злости.

– Я прошу, не надо, слышишь… – ломающимся голосом.

Он отталкивает меня. Так грубо, будто я грязная, испорченная. Ну, вот и все. Вот так быстро прошла нежность? Думал, что Ляля чистая и невинная? Но моя девственность не значит абсолютно ничего. Я столько грязи повидала, самой порой противно. И все, что я хотела – просто вылезти из этого болота. Но разве может быть шанс для такой, как я?

Мне больно из-за его поведения. Он поступает со мной по-свински. Если Чиж думает, что так он защищает меня – это огромное заблуждение.

– Это только твое эгоистичное желание! Слышишь?! – кричу, следуя за ним в коридор. Чиж снова замирает, стискивает кулаки.

– Ты все это время не подпускал меня к себе! Я жила с этим! Я привыкла с этим справляться. А теперь ты вдруг начинаешь играть роль защитника? Не надо! Слышишь, это я говорю тебе! Я НЕ ХОЧУ! И если ты это сделаешь, знай, что мне будет больно, Чиж!

Он смеется.

– Ох*енно ты придумала. Вот так взять и сбросить всю вину на меня. И что, бл*ть, прикажешь делать? Сидеть сложа руки и смотреть, как какой-то у*бок гасит тебя?

Подхожу к нему, заглядываю в его глаза, чтобы понял, чтобы прочувствовал каждое слово, а не пропустил мимо ушей.

– Я с тобой. Этого больше не будет. Я не хочу проблем ни тебе, ни себе. Не делай этого, Вань.

Его лицо кривится.

– На х*й. Просто на х*й, Ляля! – цедит гневно сквозь зубы. – Возвращайся в квартиру и будь там. Если не хочешь, чтобы я половину города разнес.

Я не могу поверить своим ушам. Прижимаю к груди руки, снова чувствуя себя маленькой брошенной девочкой.

Слезы текут по лицу. Я говорю хрипло и тихо.

– Ты все ломаешь, Чиж. Ты все портишь сейчас…

Он даже не оборачивается. С оглушительным грохотом захлопывает дверь, которая едва не слетает с петель. В этот момент я думаю о том, что также он поступает с моими чувствами.

Чиж

Это была четвертая по счету сигарета. Подкурил, затянулся дымом. Ни капли не отпустило. Где его, бл*ть, носит? Достал телефон, заметил, что руки трясутся. Нервы ни к черту. Вдалеке раздался мотоциклетный гул.

– Ты из северного полюса добирался?

Ржавый стянул с головы шлем.

– Ага, из Магадана, – заржал идиот.

– Типун тебе на одно место. У тебя кастет с собой?

Друг покосился недоверчиво.

– Это кто вчера стебался весь вечер? Типа с кастетами лохи на базаре у бабок семки отбирают.

Я осек его взглядом. Ржавый тут же заткнулся, протянув мне свою вещь. Ляля выбесила до трясучки. Заступается за муд*ка этого. Какого черта?! Едва ли не разрывом угрожает, если трону долб*еба. В своем уме?! Какого вообще молчала? И зачем поперлась домой одна, если знала, чем может кончиться?!

Я был дико зол. Знал, если хоть на минуту остался бы с ней, наговорил бы или сделал такого, за что потом стыдно было.

– Ну че, мы на тусовку идем? – из размышлений вырвал голос Ржавого.

– Слушай, там танцовщица эта, Оля, спрашивала о тебе. Видать, понравилось сучке, как ты ее натягивал в прошлый месяц.

Я завел байк, надевая шлем.

– Олю на себя можешь взять. Поехал, пид*ра одного проучим и свободен до завтра.

Ржавый кивнул, задумчивая улыбка скривила его губы.

–П*доров учить, это я всегда «за», – произнёс довольно, надевая экипировку.

* * *

Разнеся калитку и входную дверь, ворвались в дом. Ублюдок сидел за столом с парочкой дружков. Бутылки, срач и полный п*здец. Меня замутило. Твою мать! И в этом гадюшнике она жила!

И я идиот. Надо было давно ее забрать оттуда. Знал, что у нее конфликты с предками, но не думал, что все обстоит именно так. Надо было еще тогда, после смерти ее сестры, Ляльку под крыло взять. Сколько же она прошла, живя бок о бок с этим ничтожеством?

– Эй, вы кто такие?! – заморосил ее отчим, поднимаясь из-за стола с ножом в руках. Надел кастет на руку. Пока Ржавый оприходовал его дружков, рванул к ублюдку. Выбил с ноги тесак из его рук, еб*нул ему в бороду. А потом снова. Собака, закрыл свою рожу руками, никак пробить не могу. А у самого адреналин по венам скачет и нервы на пределе. Как вспомню синяки на ее лице, так убить хочется.

– Ну, ты, бл*ть, чего прячешься-то? – усмехаюсь, ударяя ему в корпус. Тот начинает кашлять, с шумом вдыхая воздух. – Мы тебя бить пришли. А ты закрываешься. Как же я тебя побью?!

Он что-то бурчит под нос. Схватил за