– А может, мы просто обсуждали одно и то же видение и затемзабыли об этом? – спросила Вики.

Он согласился, что такая возможность вполне существует, нобеспокойство не покидало его. Это было, как говорят, удовольствие нижесреднего. Собравшись с силами, он сказал:

– Единственное, в чем я действительно уверен, так это в том,что я, кажется, влюбляюсь в тебя, Вики. Она неравнодушно улыбнулась ипоцеловала его в уголок рта:

– Очень мило, Энди, но...

– Но ты немного меня боишься. Может, мужчин" вообще.

– Может, и боюсь, – сказала она.

– Я прошу только о надежде.

– Ты ее получишь, – сказала она. – Ты мне нравишься, Энди.Очень. Но, пожалуйста, помни, что я боюсь. Иногда я просто боюсь. – Она хотеласлегка передернуть плечами, но вместо этого сильно вздрогнула.

– Буду помнить, – сказал он, притянув ее к себе, ипоцеловал. Секунду поколебавшись, она сама поцеловала его, крепко держа егоруки в своих.

***

– Папочка! – вскрикнула Чарли.

Мир болезненно вращался перед глазами Энди. Ртутные фонаривдоль Нортуэй оказались внизу, а земля вверху будто стряхивала его с себя.Затем он сел, съехав с нижней части откоса, словно ребенок на санках. Ниже,внизу, беспомощно переворачиваясь, скатывалась Чарли.

ОЙ, ОНА ЖЕ ЛЕТИТ ПРЯМО ПОД КОЛЕСА МАШИН...

– Чарли, – хрипло закричал он, так, что болью пронзило горлои голову. – Берегись!

И вот она уже внизу припала к земле на обочине, рыдает врежущем глаза свете фар проходящей машины. Через секунду он приземлился рядом,с громким шмяканьем, которое отдалось по всему позвоночнику и ударило в голову.Предметы сдвоились перед глазами, строились, а затем постепенно встали на своиместа. Чарли сидела на корточках, закрыв лицо руками.

– Чарли, – сказал он, тронув ее руку. – Все в порядке,малышка.

– Жаль, не попала под машину! – выкрикнула она пронзительными злым голосом, с такой ненавистью к себе, что у Энди заныло сердце. – Так мнеи надо за то, что подожгла того человека!

– Ш-ш-ш, – сказал он. – Чарли, ты не должна больше думать обэтом.

Он обнял ее. Мимо проносились машины. Любая могла бытьполицейской, а это означало – конец. Хотя в такой ситуации это принесло бы чутьли не облегчение.

Рыданья затихали. Отчасти она плакала от усталости. То жесамое и с ним – усталость довела головную боль до высшей точки, и на негонахлынул совсем ненужный поток воспоминаний. Если бы только они могли добратьскуда-нибудь и прилечь...

– Можешь встать, Чарли?

Она медленно поднялась на ноги, смахнув последние слезинки.Ее лицо в темноте казалось мертвенно-бледной маленькой луной. Глядя на нее, ониспытывал острое чувство вины. Ей бы уютно свернуться в постели, где-нибудь вдоме, за который выплачена почти вся ссуда, с плюшевым медвежонком в объятиях,а на следующее утро отправиться в школу и трудиться там во имя бога, страны иучебной программы второго класса. Вместо этого она стоит на обочине скоростногошоссе на севере штата Нью-Йорк в час тридцать ночи, чувствуя себя виноватой,ибо унаследовала нечто от отца и матери – нечто, в чем она была виновата не больше,чем в голубизне своих ясных глаз. Как объяснить семилетней девочке, что однаждыпапочке и мамочке понадобились двести долларов и люди, с которыми они имелидело, утверждали, что все в порядке, а на самом деле лгали?

– Нужно поймать машину, – сказал Энди, он обнял ее рукой заплечи, то ли стремясь успокоить, то ли ища поддержки. – Доберемся до отеля илимотеля и поспим. Затем подумаем, что делать дальше. Годится?

Чарли безразлично кивнула.

– Хорошо, – сказал он и поднял большой палец. Машины, необраща никакого внимания, проносились, мимо, а менее чем в двух милях отсюдадвигалась зеленая машина. Энди ничего не знал об этом; его возбужденный мозгвозвращался к тому вечеру с Вики в здании студенческого клуба. Она жила в одномиз общежитий – в том здании, куда он проводил ее и еще раз на ступеньках прямоперед большими двойными дверьми ощутил сладость ее губ; она неуверенно обнималаего руками за шею, эта девочка, еще така невинная. Они были молоды, боже, онибыли молоды.

Мимо проносились машины, каждая воздушная волна вздымала иопускала волосы Чарли, а он вспоминал конец того вечера двенадцать лет назад.

***

Проводив Вики до общежития, Энди пересек территорию колледжаи направился к шоссе, где собирался поймать машину и доехать до города. Майскийветер бился в кронах вязов вдоль аллеи, хотя он едва ощущал его дуновение;прямо над ним будто протекала по воздуху невидимая река, лишь самые слабые иотдаленные струи которой касались его.

Путь Энди проходил мимо Джейсон Гирни Холла, и оностановился перед его темным массивом. Вокруг, повинуясь невидимому потокуветра, танцевали деревья, покрытые молодой листвой. Вдоль его позвоночникапробежал холодок и, казалось, угнездился в животе, вызывая легкий озноб. Онпоежился от холода, хотя вечер был теплым. Большая луна, напоминавшаясеребряный доллар, плыла между грудами облаков; ветер гнал их по этой темнойвоздушной реке, будто позолоченные шлюпки. Лунный свет отражался в окнахзданий, делая их похожими на потухшие неприятные глаза.

Здесь что-то произошло, думал он. Нечто большее, чем намговорили и во что заставляли поверить. Что же именно?

Мысленным взором он снова видел эту тонущую, окровавленнуюруку – только на этот раз она ударяла по плакату, оставляя кровавый след в видезапятой... а затем плакат с треском сворачивался.

Он подошел к зданию. Безумие. Они же не пустят в аудиториюпосле десяти часов. И...

Я БОЮСЬ.

Да, именно это. Чересчур много тревожащих полувоспоминаний.Слишком легко убедить себя: все – выдумка; Вики почти уже готова согласиться сэтим. Подопытный, вырывающий себе глаза. Кто-то кричал, что хотел бы умереть,что лучше умереть, чем это, даже если для того понадобитс отправиться в ад игореть там вечным огнем. У кого-то произошла остановка сердца, и его увезли спугающим профессиональным умением. Скажем прямо, старина Энди, размышление отелепатии тебя не пугает. А пугает мысль, что подобное могло случиться с тобой.

Стуча каблуками, он поднялся к большим двойным дверям ипопыталс открыть их. За ними был виден пустой вестибюль. Энди постучал, нокогда кто-то вышел из тени, он чуть не убежал. Он чуть не убежал, потому что изтени должно было появиться лицо Ральфа Бакстера или высокого мужчины сосветлыми волосами и шрамом на подбородке.