Теперь, если призадуматься, стало ясно, что бабушка любила детективы об убийствах. И возможно, Клифф – не единственный Казанова в Бухте Дружбы. Может быть, дедушка был таким же.

Хоть я и не посещала библиотеку, я часто ходила мимо этого величественного здания во время прогулок по городу. Люблю эту улицу с высокими дубами и кленами. Но ее главное украшение – библиотека. По словам Дейва – бармена, курильщика марихуаны и любителя истории, – когда-то это был дом капитана. Я представляла обеспокоенную жену, которая ходит туда-сюда по площадке на крыше и ждет, когда же на горизонте покажутся паруса корабля ее мужа. Я влюблена в огромные арочные окна и колонны. Великолепная застекленная терраса с одной стороны дома была пристроена позже, но идеально вписывалась в стиль.

Когда я подошла к библиотеке, солнце почти село. Внутри я полной грудью вдохнула запах книг.

– Добрый вечер, – приветствовала меня женщина, которую я встретила во время первого визита. Совершенно без возраста, с глубокими ямочками и в смешных черепаховых очках. Ее каштановые волосы разбавляли рыжеватые пряди.

– Здравствуйте, – ответила я. – Вы Бекки, верно?

Она улыбнулась, явно польщенная тем, что я ее запомнила.

– Верно. А вы Софи.

– Хорошая память.

Она пожала плечами.

– У меня есть преимущество. А вы, должно быть, встретили кучу людей с момента вашего приезда.

– Это да. Работа в баре способствует.

– Я все собираюсь заскочить. Но по вечерам я обычно работаю и к тому времени, как моя смена заканчивается, хочется уже пойти домой и задрать ноги.

– Не могу винить вас за это, – улыбнулась я. Бекки мне нравилась. Она излучала доброту. – Вы покрасили волосы?

Она снова впечатлилась.

– И кто еще говорит про хорошую память? Да, мне захотелось оттенков осени.

– Выглядит замечательно.

Ей было приятно это слышать.

– Спасибо. Что привело вас сегодня?

– Мне снова нужны ваши газетные архивы.

– Вы помните, где стоят компьютеры?

Я махнула рукой в сторону главного коридора:

– На застекленной террасе. Помню.

Она кивнула и улыбнулась.

Прошлый раз здесь было пусто. Сегодня здесь была изящная хорошенькая женщина. Она сидела на каменной плите перед камином. Справа и слева от дымохода было стекло. Вокруг нее на матах сидели дети. Женщина говорила бойко и оживленно, и ее интонации напомнили мне Бриттани Ротшильд – главную чирлидершу в моем колледже. У нее еще больше учительского духа, чем у меня, а это кое о чем говорит.

Несколько детей болтали между собой, не слушая. Еще пара с утомленным видом развалилась на своих креслах. Если подумать, довольно позднее время для чтения.

– Софи, – тихо сказала Бекки, возникшая в дверях рядом со мной. – Я забыла сказать тебе, что по вторникам у нас вечера чтения. В здании за библиотекой есть детский сад, поэтому мисс Колдуэлл приводит детей сюда и читает им вслух. Родители забирают их около шести.

– Ясно, спасибо.

Какой-то дошкольник издал душераздирающий вопль, и она взглянула на меня со смесью изумления и ужаса.

– Может, вам лучше подождать ухода детей, перед тем как вы займетесь своими поисками?

Должна признаться, поиски статей о смерти дедушки и о пропаже девушки плохо сочетаются с компанией детишек, пусть даже они далеко от компьютеров.

– Да, может быть…

И тут бойкая мисс Бойкинсон, как прозвал бы ее Оливер, объявила со своего места у камина:

– Кто готов слушать новую историю о ламе?

Я повернулась к ней. Дети взбодрились и придвинулись ближе. Мисс Колдуэлл была примерно моего возраста. Темные волосы собраны в высокий хвост. Зубы словно из рекламы зубной пасты. Она одарила детей такой широкой улыбкой, будто ждала, что они сейчас выстроятся в шеренгу для танца чирлидеров.

Но больше всего меня заинтриговало то, что она читает истории о ламе. Разве это не знак? Мне надо остаться и заняться поисками.

– Думаю, я останусь, – прошептала я. – Воспользуюсь компьютером в дальнем углу. Они меня даже не заметят.

– Они скоро разойдутся, – успокоила меня Бекки. – Обычно родители их быстро разбирают.

Я кивнула и села за компьютер, развернутый монитором к окну, чтобы никто не мог заглянуть мне через плечо и увидеть, что я делаю. Не то чтобы эти дети были достаточно взрослыми, чтобы что-то понять или интересоваться такими вещами. Просто я предпочитаю держать свои изыскания в тайне.

Я пошевелила мышкой, запуская поисковик по архиву, когда воспитательница детского сада заставила меня замереть.

– На этот раз наша крошка лама собирается навестить бабушку и дедушку. Все готовы?

Я уставилась на женщину, даже не подозревавшую о моем присутствии. Ламы, бабушки и дедушки. Определенно знак. Пора заняться делом.

Я щелкнула по окошку поиска, впечатала имя Аманда и снова остановилась. Я даже не знаю ее фамилии. Но сколько пропавших девушек по имени Аманда может быть в Бухте Дружбы? Я даже не знаю, это ее полное имя или нет. Просто догадка. Поэтому я впечатала ее имя, слово «пропала» и год. Готово! Нашлось только две статьи, где говорилось примерно то же, что рассказала Брэнди. Но я все равно нажала на иконку «распечатать». На другом конце стола зажужжал принтер. Я взглянула на детей, но никто из них не обратил внимания на шум, они были слишком заняты рассказом.

– «Ты забыла зубную пасту, – вдохновенно читала мисс Колдуэлл. – Что же нам делать?»

«Мы продолжим расследование», – мысленно ответила я.

Потом я впечатала имя Нила Маршала.

Первой статьей в поиске оказался некролог дедушки. Я прочитала прекрасные слова о нем и его жизни. Ни одного упоминания о чем-то необычном, это обнадеживало. Не хотелось бы, чтобы последнее воспоминание о дедушке было замарано намеком на скандал. Хотя, предполагаю, в некрологах в любом случае о таком не пишут. «Был выпускником Корнелла и крутил роман с женщиной в два раза моложе» – не то, чем будет хвастаться семья. Я узнала, что он родился в Уэтчестере, штат Нью-Йорк, в возрасте между двадцатью и тридцатью годами путешествовал по всей Америке, пока не осел в Бухте Дружбы в 1970 году вместе со своей спутницей Маргарет Лафлер по прозвищу Санни. В 1975 году он основал туристическую компанию «Хорошие времена», которой владел и управлял до конца дней. Он был страстным путешественником, любил природу и суровую красоту Мэна. После его смерти остались Санни и две их дочери – Азалия Рейн и Чайна Кэт Санфлауэр.

Я широко открыла глаза. Настоящее имя моей мамы – Азалия Рейн? Никогда не слышала, чтобы ее называли иначе, чем Леа. А тетушку Кэтрин на самом деле зовут Чайна Кэт Санфлауэр? Я не смогла сдержать смешок. Да уж, дедуля и бабуля были хиппи до мозга костей. Я попыталась представить первый день в детском саду среди детей с именами Карен и Диана. Неудивительно, что мама вечно злилась на родителей. Хотя, по правде говоря, ей повезло по сравнению с тетей. Чайна Кэт Санфлауэр – это просто кислотный трип, а не имя.