Я наклонилась над столом и уставилась на выцветшие фотографии дедушки и бабушки. На одной они держались за руки и кружились по цветущему полю, подняв лица к солнцу. На второй в шляпах и мешковатых пальто они стояли около указателя на Хейт-Эшбери. Такие юные.

Снова я никак не могла взять в толк, как эти два человека могли оказаться в точке, где они больше не любят друг друга, но людям свойственно меняться. Я просто очень, очень надеюсь, что с бабушкой и дедушкой этого не произошло.

Я переключилась на серый металлический шкаф для хранения документов, который так же плохо вписывался в ретрообстановку, как и фотография Донны Рид. Раньше я не обращала особого внимания на этот солидный предмет, он казался унылым по сравнению со всем, что было в доме. Но теперь я заинтересовалась. Потянула верхний ящик, ожидая, что он окажется заперт на ключ, но он легко выдвинулся. Внутри обнаружилась аккуратная картотека с подписанными разделителями. Подоходный налог. Страховка. Расходы на машину. Налог на недвижимость. Прочие бумаги, которые надо было хранить и подшивать. На этикетках почерк бабушки.

– Наверное, вот как проявилось бабушкино восхищение тобой, – сказала я Донне Рид. – В организованности и порядке.

Я пролистала налоговые документы, но все они относились к годам, когда она владела пабом. Я перешла к следующему ящику. Здесь были медицинские бумаги, документы Азалии и Чайны Кэт. Я фыркнула. Правда, как можно не хихикать над этими именами. Но моя улыбка угасла, когда пальцы наткнулись на отделение с надписью «Страхование жизни».

Я вытащила папку и села на джутовый ковер, покрывавший деревянный пол. Секунду смотрела на папку, чувствуя, будто вторгаюсь в то, что меня не касается. Хотя я уже многое изучила в доме, и разве эти бумаги особенные?

Штука в том, что я могу обнаружить, что дед на момент смерти был застрахован на изрядную сумму. Самый банальный мотив убийства. Деньги. Черт, да как минимум в двадцати из двадцати двух серий «Она запостила убийство» идет речь об убийстве ради денег.

Я открыла папку. Первым документом оказался страховой полис на имя бабушки. Она была застрахована на двести пятьдесят тысяч долларов на момент смерти, что, должно быть, вошло в наследство мамы и бабушки. Я перебрала другие страховки, которые у нее были за эти годы. Потом наткнулась на документ с фамилией дедушки. Посмотрела на цифры. На момент смерти дедушка был застрахован на двадцать пять тысяч долларов начиная с тысяча девятьсот восьмидесятого года. Даже по тогдашним ценам это не казалось мне большой суммой. Но опять-таки я не очень понимаю, насколько это много для восьмидесятых. В общем, не могу с полной уверенностью исключить деньги как мотив для убийства.

Я отложила этот документ в сторону, не чувствуя уверенности.

Не обращая внимания на грубый ковер, коловший мои голые ступни и щиколотки, я быстро встала и открыла третий, и последний, ящик. Папки в картотеке были подписаны аналогично верхнему ящику – налоги, страховка, платежные ведомости. Я вытащила налоги.

– Ага.

Вот оно: налоги, которые платила турфирма «Хорошие времена». Я просмотрела их. Опять-таки я не бухгалтер, а теперь, если задуматься, надо получше вникнуть в финансовые дела, раз уж я владею пабом, но кое-что я заметила. Турфирма зарабатывала неплохие деньги, но я все равно не могла понять, зачем Фрэнк обменял свою собственность на компанию и ферму.

Разве что он знал, что в стене гостевого дома замурована Мэнди, и хотел избавиться от этой недвижимости. Но тогда этот обмен не предусматривал тщательного осмотра недвижимости. А свежепохороненное тело в стене должно было пахнуть. Кто-то заметил бы.

Жутковатая мысль. Мда.

Я уставилась на бумагу, лежащую на полу. Но это не может полностью снять подозрения с бабушки, потому что эта собственность перешла к ней примерно в то же время, когда исчезла Мэнди. Я все еще размышляла над датами, когда снизу раздался стук.

Я нервно оглянулась, потом вскочила на ноги. Подкралась к дверям и выглянула в коридор по направлению к лестнице. Тихо, если не считать Марвина Гэя, тихо наигрывавшего в бабушкином проигрывателе.

Наверное, тарелка в мойке стукнула. Или веник упал. На днях я подметала пол и оставила его в углу кухни. Не до конца веря своим предположениям, я медленно на цыпочках двинулась к лестнице и прислушалась.

Я замерла. Это половица скрипнула? Я спустилась на одну ступеньку, потом на следующую. Добравшись до последней, я снова услышала скрип. Определенно это скрип. Я замерла, лихорадочно обдумывая, что же делать. Побежать вверх по лестнице и запереться в спальне? Вот только мой мобильный телефон остался внизу. А подключить стационарный я не удосужилась. К тому же каждая испуганная девушка в фильмах ужасов бежит наверх, а не вниз. Но если внизу кто-то есть, какой у меня выбор?

Стоя и размышляя, что делать, я опять услышала какой-то звук. Шаги. Определенно шаги, и кажется, они направляются к лестнице. Я вытянула шею, пытаясь заглянуть за перила. Ничего. Нет! Тень. С быстро бьющимся сердцем я отпрыгнула назад.

Оружие. Вот что мне нужно. Я взглянула вверх на лестницу, готовясь рвануть в спальню на поиски чего-то острого. Или тяжелого. Или того и другого одновременно.

– Софи, ты тут?

Я прижалась к стене, зажмурившись и прижимая руку к груди.

– Софи, ты в порядке?

Я открыла глаза, обнаружив обладателя голоса у подножия лестницы. В его золотисто-зеленых глазах читалось беспокойство.

– Дин!

Я отодвинулась от стены, хотя у меня до сих пор все тряслось внутри.

– Что ты здесь делаешь? Я думала, тебе разрешили вернуться домой.

– Так и есть. Просто я хочу поговорить с тобой.

Второй вечер подряд? Уж не знаю, что думать.

– Ладно, – сказала я, цепляясь за перила и спускаясь по лестнице. Ноги до сих пор были как желе, но на этот раз причиной были не его прекрасное лицо и внимательный взгляд.

Он отодвинулся, давая мне пройти, и проследовал за мной в гостиную. Я понадеялась, он не заметил, как я дрожу. Хотя он уже не раз подхватывал меня, когда я теряла равновесие. Рядом с ним со мной это часто случается.

Я добралась до дивана и упала на него отнюдь не с такой грацией, с какой хотелось бы. Взяла свой бокал и сделала большой глоток вина. Дин наблюдал за мной, неодобрительно подняв бровь.

– Если ты собираешься приходить ко мне в дом и пугать меня до смерти, я буду напиваться после этого, – объявила я.

Он сел на ближайшее кресло.

– Извини. Я стучал несколько раз, но, видимо, ты не слышала.

Я вздохнула и покачала головой.

– Извини, я не в себе. С учетом трупа в гостевом доме и прочего мои нервы на грани.

– Неудивительно. Не могу сказать, чтобы я сам был спокоен.