затем прочищаю горло. — Мне кажется, будто ты избегаешь этой темы.

— Какой темы?

— Того, что Уилла и Райдер послали меня сюда, учитывая, что происходит с шалашом?

— Аа, — Аксель садится на пенёк рядом и гоняет еду по тарелке. — Так вот… Они не совсем знают о проблемах в шалаше.

— Они не знают?

Он хмурится и как будто колеблется, затем съедает кусок омлета и жуёт.

— Никто не знает о происходящем, кроме меня и моих друзей, которые занимаются строительством и ремонтом, и то лишь потому, что они будут выполнять работы.

— Почему?

Пёс снова плюхается у ног Акселя, кладя голову на его ботинок. Аксель поглаживает его по боку и говорит:

— Этому дому нужен значительный, дорогой ремонт. Братья и сестры занимаются маленькими задачами и устраняют проблемы, когда приходит наш черёд жить здесь, но более крупные проблемы накапливались. О каких-то я уже знал, о других не догадывался, пока не пришла моя очередь. Я единственный, кто знает об этих больших работах и их цене.

— Почему не сказать твоей семье? Ты думаешь, они не хотят внести свой вклад или высказать идеи, как решить проблему?

— Мои братья и сёстры почувствуют необходимость заплатить, или же будут чувствовать себя обязанными, если узнают, что заплатил я. Я ни того, ни другого не хочу. А у моих родителей точно будут соображения насчёт таких дорогих работ, — он накалывает омлет на вилку и подносит ко рту. — Соображения, включающие табличку «Продаётся».

Я опускаю кусочек омлета, не донеся его до рта.

— Но они же любят шалаш, разве нет?

— Да, но в то же время они практичные люди. Они периодически поднимали идею продать это место, озвучивая именно те опасения, которые разделяю я — как и с любой недвижимостью, просто «подлатать» недостаточно. Они говорили, что не хотят взваливать на детей тяжёлое финансовое бремя, и сами тоже не готовы много инвестировать, поскольку папа в скором времени планирует выйти на пенсию, и они не могут позволить себе потратить все свои сбережения, — он тыкает палкой в костёр, отчего в воздух взлетает сноп искр. — Так что с этим разбираюсь я.

Моё сердце так и кружится, когда всё встаёт на место — зачем он это делает, для кого он это делает. Для его семьи. Он за их спинами взваливает на себя это тяжёлое финансовое и ментальное бремя спасения этого дома… потому что так он любит проявлять любовь к своей семье, потому что где-то за всей этой угрюмостью живёт человек, питающий слабость к своим близким.

Я склоняю голову набок, изучая его в отсветах пламени, видя его в новом свете.

— Это твой язык любви.

Он замирает с палкой.

— Мой что?

— Твой язык любви.

Аксель хмурится. Ещё один тычок в костёр посылает искры в воздух.

— У меня нет языка любви.

— У всех есть.

— Не у меня.

Я улыбаюсь и наклоняюсь к нему.

— Ты показываешь своим близким, что ты любишь их, посредством жертвующих, щедрых действий. Вот что всё это значит.

Аксель ничего не говорит, лишь выгибает тёмную бровь и ест свою еду.

— Итак, твои друзья начали работы? — спрашиваю я.

Он притихает на минуту. Затем медленно говорит:

— Нет.

— Почему нет?

— Я всё ещё занимаюсь финансовым аспектом.

— Ты не пишешь картины? Я думала, ты сумеешь покрыть это, учитывая, как хорошо продаются твои работы.

— Не в данный момент, — говорит он, глядя в огонь. — Творческий застой.

Я ощущаю прилив симпатии к нему.

— Мне жаль. Что ты планируешь делать?

— У меня есть план, как с этим справиться. Мои друзья тоже помогают.

Я хочу выпытать больше информации, поскольку я от природы любопытная, но Аксель, похоже, не желает делиться. Так что я отпускаю этот момент.

— Я рада, что тебе хотя бы помогают друзья.

Он кивает.

— Пожалуйста, сохрани это между нами. Ты не можешь сказать Уилле. Она расскажет Райдеру, а если он узнает, то всё испорчено.

— Не скажу, — чувство вины за очередной обман давит на меня, но Аксель не виноват в том, что у меня накопилась целая череда лжи посредством умолчания моей лучшей подруге. — Обещаю.

— Спасибо, — отвечает он.

Когда мы сосредотачиваемся на еде, мои мысли начинают блуждать и обдумывать то, что он мне сказал. И есть одна часть сценария, которая до сих пор не имеет объяснения.

— Аксель, ты сказал, что это твоя очередь здесь, в шалаше? В смысле, в данный момент?

Он кивает, не переставая есть.

— Да.

Нервозность проходится по моей спине. Уилла и Райдер не знают, что происходит с этим местом, но они знали, что Аксель здесь. Так почему Уилла мне не сказала? Что она делает?

Нервозность превращается в подозрение. Я слышала о способности семьи Бергманов к сводничеству, но предположила, что я неприкасаема, ведь я не одна из них. Что, если это не так?

Они пытаются нас свести?

Зачем? Из-за Шарадного Поцелуя? Это был всего лишь позорный несчастный случай… Или нет. Если они дали мне это слово «поцелуй» нарочно.

Чёрт возьми. Вполне вероятно, что я стала жертвой сводничества Бергманов.

От смущения к моей коже приливает тепло, пока я смотрю на вечер шарад уже новым взглядом. Я, охваченная азартом, раздражённая, когда никто не угадал поцелуй. Они знали, что я сделаю, и что если они не угадают, я не помедлю и не задумаюсь: «Хмм, интересно, почему никто не угадывает "поцелуй", когда я даю им очевидные подсказки? Они же не пытаются добиться, чтобы я кого-то поцеловала, нет?»

Они знали, что по мере истечения отведённого времени я отчаюсь. Они знают, что я схвачу Акселя, единственного подходящего по возрасту и свободного сына Бергманов (к которому я чисто случайно испытываю колоссальное и чисто сексуальное влечение) и зацелую его нахрен.

Проклятье. Эти сёстры и девушки Бергманов обвели меня вокруг пальца.

И теперь я начинаю думать, что они также приложили руку к этому приключению в шалаше.

Но зачем? Они правда думают, что у нас с Акселем есть шанс? Их ждёт суровое разочарование, когда они осознают, что Аксель не воспринимает меня в таком плане. Между нами нет ничего, кроме моей похоти и его безразличия.

От этого меня снова обжигает позорным сожалением. Мне вообще не стоило целовать его.

— Аксель.

Он косится в мою сторону.

— Да.

— Спасибо тебе за гостеприимство. Ты не обязан был предлагать это мне, но предложил. Даже после того, как я сделала всё таким неловким на шарадах в прошлый раз. С поцелуем.

Аксель возится со своей тарелкой, чуть не роняет её, но подхватывает прямо перед