отсюда ли такое совершенство линий в куполах и фризах древних армянских храмов-крепостей, не отсюда ли ясность замысла, поразительное чувство пропорции и ритма в творчестве лучших современных армянских архитекторов, сочетающих традиции древнего зодчества с почерком нашего века? Нынешние зодчие так же искусно, как и их предки, умеют «вписывать» сооружения в пейзаж.

Кромлехи и дольмены бронзового века, урартские крепости и языческие капища, храмы раннего христианства, средневековые монастыри-университеты... Их тысячи на небольшой земле Армении, этих уникальных памятников из туфа и базальта. Из такого же камня высятся теперь сооружения нынешнего времени.

Немыслима Россия без башен кремлевских, без волжского раздолья, без задумчивых северных лесов. Нельзя представить себе Францию без мостов через Сену или тихих лугов Нормандии; Англию — без дуврских меловых скал и Вестминстерского аббатства. В природе и архитектуре каждой страны есть то, что можно назвать эмблемой не только внешнего ее облика, но ее истории, ее характера, ее души...

Что видит пассажир самолета перед тем, как приземлиться в Ереване?

Айсберги облаков, застилавшие землю, оказались над вами, а ослепительно пламенеющая синева — внизу: Севан, чудо, закинутое в заоблачную высь. Справедливо шутят, что Севан ближе к небу, чем к уровню моря. И наверное, потому его чистые воды так восприимчивы и чутки к краскам близкого ему неба, которое поминутно окрашивает их в самые необыкновенные тона и полутона.

Мгновенье, и под крыльями самолета уже чернеет воронка древнего вулкана Арагац. Ранним летом его четыре макушки еще сверкают снегом, а склоны уже покрыты свежей зеленью трав. Как бутоны белых роз над густой листвой.

За те секунды, что нужны для прочтения этих строк, самолет спустился к просторной долине, и в небе уже — Арарат. Библейская гора всей своей громадой встает над долиной, но кажется легкой — ее вершина недосягаема для облаков, и она парит над ними, будто в космической невесомости. Напрасно искали там ковчег — куда мог причалить старец Ной, если сама эта гора плывет над землей?

Итак — Севан, Арагац, Арарат. Три чуда Армении, что за минуты видятся человеку, подлетающему к Еревану, и сопровождают его повсюду в Армении зримо и незримо.

В этом городе я прожил многие годы. И каждая встреча с ним — как встреча с любимым человеком, к которому не перестаешь мысленно обращаться и тогда, когда разлучен далеким расстоянием. И не новую складку на лбу или белый волосок у виска подмечаешь, отчего лик близкого становится тебе еще дороже. Нет, город молодеет, оставаясь старым. А Ереван в этом смысле особенный. Он очень древний. Он ровесник Вавилона, Ниневии, Персеполя. Их нет, этих городов, Ереван живет и молодеет, храня то жизнестойкое, что дала ему история. Храня и передавая все духовное — от тех, кто был, тем, кто есть, и тем, кто будет.

Просторный, сверкающий зеленью парков, чистыми струями фонтанов, украшенный орнаментами, мозаикой, фресками, Ереван немыслим, неотделим по краскам своим, по контурам и характеру от тех двух холмов, что высятся на его окраинах: от них ведет свою родословную нынешняя столица Армении.

Всего лишь в пятидесятом году нашего века на холме Арин-берд нашли базальтовый камень с урартской клинописью 782 года до нашей эры. Клинопись возвещала о том, что «Бога Халди величием Аргишти, сын Менуа, эту мощную крепость построил, назвал город по имени Эребуни, во имя могущества страны Биайны и для устрашения вражеских стран. Аргишти говорит: «Земля была пустынной, могучие дела я на ней совершил...»

Так из далеких времен пришло к людям нашего века каменное послание о том, как и когда возник один из древнейших городов мира. Раскрылась давняя тайна. И вот потомки тех, кто 2750 лет назад укладывал циклопические стены крепости, возводил царские палаты и обжигал громадные глиняные карасы — сосуды для вина и зерна, — расчистили руины древнего городища, уложили базальтовые ступени к вершине холма, соорудили музей у его подножья. Камни возносились кранами — рабы таскали их на спинах. Экскаваторы вгрызались в каменистую землю — рабы ломали ее киркой. Нет, это не игра на «технических» контрастах. Она была бы смешной и неуместной. И не в том суть, что вокруг те же камни и та же каменистая почва. Труд одних спустя много веков продолжают другие — и во всем этом воплощается духовная связь трудолюбцев-мастеров, разделенных почти тремя тысячелетиями. Духовные мосты прочней каменных.

С небывалой осторожностью работали люди, чтобы, не дай бог, не повредить бесценных стен, сложенных праотцами, не ведавшими, что придет пора, когда их пра-пра-пра... правнуки с благоговением будут чтить ими содеянное.

Километрах в пяти от Арин-берда возвышается другой холм. Весь красного цвета. Он так и называется — Кармир-блур, красный холм.

В конце тридцатых годов здесь обнаружили клинопись, упоминавшую имя другого урартского царя — Русы. А на каменном фундаменте древнего храма было высечено название крепости и города: Тейшебаини — по имени бога войны Тейшебы. Город этот немного моложе Эребуни. Археологические находки богаче. Сюда из Эребуни перекочевало оружие, шлемы, колчаны, щиты, украшения из бронзы, серебра, золота. Это была мощная крепость, а город — крупный урартский административный центр, окруженный садами, виноградниками, пшеничными полями.

В погребах крепости хранилось четыреста огромных карасов, вмещавших не менее четырехсот тысяч литров вина. Двадцать семь веков пролежали в амбарах почерневшие от времени зерна пшеницы, ячменя, виноградные косточки. По этим косточкам определили восемь сортов винограда, и теперь произрастающих в Араратской долине.

Тейшебаини прожил одно столетие и погиб в начале VI века до н. э. Его штурмовали скифы. В крепости бушевал сильнейший пожар, на века окрасивший холм в огненно-красный цвет. Случилось это в августе месяце: в винном погребе была найдена метла из обгоревших пучков трав и цветов, какие и поныне растут у подножия Кармир-блура и цветут именно в августе.

Лишь в 1967 году завершились длившиеся 27 лет раскопки на Кармир-блуре. Археологи разгадали все, что можно было разгадать. И, словно в ознаменование разгаданной тайны веков, вблизи крепости разлилось новое море. Гидростроители соорудили плотину, перегородили быстротечный Раздан, и в зеленой оправе садов родилось «Ереванское море» с парусниками, шлюпками, байдарками, катерами. В воды Раздана глядятся веселые розовые дома, построенные в наши дни, и хмурые руины крепости, воздвигнутой двадцать семь веков назад. В новое море впадают теперь и воды древнего канала, пробитого в базальтовых толщах неподалеку отсюда во времена того же урартского царя Русы...

Ходишь-бродишь по Еревану,