Штаны синие в тонкую красную полоску, тоже новые. Рубаха темно-синяя с прямым воротом стойкой. Осталось три рубля сорок копеек. Зато теперь не стыдно присоединится к таинству маркетинга.

Правда, торговец из меня не очень. Одно дело книжки читать, другое — лицом к лицу с людьми. Я стеснялся, но делать было нечего: «Наилучшие препараты для восстановления мужской силы, если не поможет, вернем деньги».

Пока я надрывался прибитым голосом, Домна пошла на закупку припасов. Вскоре рядом со мной образовался ряд мешочков и кульков. И как мы это все потащим? Но все нужное. От меня Алене она купила платок с бахромой.

— Мил человек, — окликнул меня бородатый дядька с изможденным лицом, в коричневом сюртуке, — а от живота есть травка какая?

— Конечно, есть, — начал я, но память услужливо вытолкнула на свет алгоритм, вбитый сначала преподавателями, потом практикой, — а что у вас с животом?

— Да это не у меня, у барина моего. Приехал в гости к брату да занедужил. Уж лекарь городской день и ночь при нем. Клистир прописал, диету. Ничего не помогло. Отходит барин. Уж так мучается, сил смотреть нет. Супруга его говорит: «Поди, Никифор, на воздух, а то сам упадешь, лица на тебе нет, третью ночь не спишь». Вот я и пошел.

И вот что мне делать? Сказать, что нет ничего? И все кончится. Нет уж. Я уже осторожничал и потом жалел. Были случаи. А жизнь и состоит из таких маленьких случаев. Теперь буду делать все набело и сразу.

— Чтобы подобрать лекарство, надо поставить диагноз. И по вашему описанию я ничего не решу. Этими травами можно улучшить пищеварение, наладить стул, но, по вашим словам, у барина серьезное заболевание. Травы тут радикально не помогут. Пусть хотя бы доктор зайдет, поделится данными осмотра.

— Ух. Ты только не уходи. Я сейчас.

Мужичок очень резво для седых волос полубегом удалился по улице и скрылся за поворотом. Ну все, сейчас заложит. Придет урядник. Про документы легенда старая — ограбили разбойники, отшибло память. Домна подтвердит. А если проверить пожелают? Или уже в курсе, что у соседей кипеж? Тут и получу. Как говорится, не делай добра, не получишь зла. Но без добра жизнь никчемная. Пусть будет риск.

— Вот он, — раздалось вдалеке.

Рядом с коричневым сюртуком широко шагал темно-синий мундир, пышные усы дыбились, на боку бряцала шпага. У нижних чинов вроде шашки? Какая разница, сейчас загребут. Домна точно одна покупки не дотащит. Ломануться сейчас? А вот и она. Подошла с боку, настороженная и собранная.

— Вот он, ваше высокоблагородие.

— Голубчик, Никифор говорит, понимаешь в медицине. Не откажи. Брата мне спасти надо. Умрет родная кровь прямо у меня в доме. На именины приехал, а тут такое. Может, подскажешь что.

— Здравствуйте. Неожиданно все так. Но больного, насколько мне известно, курирует местный врач. Наша оценка ситуации может расходиться весьма сильно.

— Его оценка уже не помогает. Понимаю, ваше сомнение объясняется молодостью. Но и за соломинку хватаюсь. Не откажите. По разговору слышу ученого человека. Прошу простить великодушно, я не представился. Гурский Дмитрий Семенович, полицмейстер нашего города.

— Андрей Казаков, моя история требует более обстоятельного изложения. А сейчас пройдемте к вам. Время против нас.

Я подхватил несколько мешков, мне помогал Никифор. И даже полицмейстер прихватил какой-то сверток. Всей процессией мы очень споро оставили позади торговые ряды. Остановились перед двухэтажным каменным домом.

— Уснули там, черти! — прогремел хозяйский голос.

Дверь в воротах открылась. Кто-то кланяясь, отлетел в сторону, а мы помчались внутрь. Лишь у комнаты больного я оглянулся.

— Тетя, вы меня здесь обождите.

Внутри на высокой кровати тяжело дышал человек. Ухо уловило — это еще не патологическое дыхание. Просто ему больно. Рядом в очках и черном сюртучке доктор считал пульс. Всколыхнулись прежние стереотипы поведения в таких ситуациях.

Я уверенно подошел.

— Здравствуйте, что у него?

Доктор медленно поднял лицо. Умные глаза за круглыми линзами смотрели несколько секунд.

— Иванов Сергей Павлович, коллежский асессор, врач, — кратко отрекомендовался он, — вы молодой человек, студент-медик?

Вот кто я? Фельдшер с практикой в сельской местности. Переломы лечил, гипс накладывал. Травматологи потом хвалили. Раны ушивал. Но острый живот всегда направляли в хирургию.

— Сергей Павлович, при всем уважении, сейчас не до выяснений положения в стае. Меня позвали к больному. Я его осмотрю. Если поделитесь наблюдениями, буду благодарен. Да, зовут меня Андрей.

— Что ж, Андрей. Боли начались три дня назад, приступообразные, живот болезненный. Предложенное лечение не помогло.

— Иногда легче, — вступил в разговор больной, — но боли жуткие. Меня не представили. Иннокентий Семенович Гурский.

Он не договорил, поморщился от приступа боли. Смотрю на него — осунулся.

— Еще два дня помучается. К сожалению, мы бессильны. Вам для практики наблюдение будет полезным. А вы уж простите, все знаете. Обманывать тщетной надеждой не буду.

— Знаю, — просипел больной, — завещание составил сегодня. Жаль, брату праздник испорчу. Он так этот день и запомнит. И жену с детьми жаль, ну да братец и позаботится.

— Позвольте, — оттесняю врача, — так больно?

Я нажимаю плавно на живот. Реакции особой нет. Потом резко отпускаю руку. Иннокентий Семенович вскрикнул. Я поднял сорочку с живота, шаркнул ладонью по коже. И так больно.

— Симптом Щеткина-Блюмберга, симтом рубашки, — бормочу себе под нос, — а началось как?

— Около пупка заболело, а потом в правый бок сместилось.

— Аппендицит. Классическая картина.

— Позвольте, какая картина и чего? И что за симптомы? Ранее слышать не доводилось.

Вы учитесь в Германии?

— Мы потом обсудим частности. Могу сказать что, необходимо удалить червеобразный отросток. Без операции не обойтись. Расклад такой, вырежем — шанс есть, не будем трогать, погибнет.

— Любой шанс, любой, — от двери раздался крик брата, — что хотите делайте. И так- не жить, и так.

— Как? Какой отросток? Французская школа указывает на ведущую роль слепой кишки при этом заболевании. Никто не удаляет ее, — доктор сверлил меня глазами, — у нас это верная смерть.

Я повернулся к Дмитрию Семеновичу:

— К сожалению, возможности помочь нет. Простите.

Я встал и прошел к двери. Преподаватели говорили, что фельдшер, хоть и не обязан в современных условиях, но должен уметь сделать простейшую операцию. Много раз я присутствовал и ассистировал друзьям на операциях, но сам аппендицит удалял один раз в жизни. Когда остался самый трезвый на вечеринке в районной больнице на Новый Год. И то, под присмотром хирурга и его плотным руководством. Потом за это выпили еще. И давно дело было.

— Андрей, если есть хоть малейшая надежда, — из-за спины полицмейстера выглянула красивая темноволосая женщина, — умоляю вас, не