— Туда отправляется большой отряд. Рейд. Мы, можно сказать, отстающие, — пояснил я, приступая к следующему пирожку. Мимо лица пронеслась ложка Терми, нацелившаяся на пиалу с вареньем, которого я умудрился до сих пор не замечать.

— Во-от оно как, — потянула старуха. Было видно, что продолжение темы ее заинтересовало. Но я и представить не мог, как именно. — А не поганое ли место вы искать собираетесь?

Поганое? Звучит, почти как «отхожее». Такие эпитеты в речи собеседника всегда стоит подмечать, если хочешь понять его лучше. К проклятой богине старуха относится очень плохо. Впрочем, я вообще пока не встречал никого, кто бы ее любил.

— В храм неназываемого бога-чудовища, — подтвердил я, все равно это и так стало очевидно нашей собеседнице.

Ответом мне сначала стало молчание и долгий тяжелый взгляд. Лишь спустя пол минуты тишины, старуха продолжила:

— Значит, — сказала она. — Это о вас говорил мой друг кот.

Резко потяжелевший воздух между нами сдавил виски. Теперь главное еще тщательнее взвешивать свои слова. Каждое из них ставить против пера на весы Анубиса.

— Значит, это о вас говорил Безупречный, — вернул я улыбку пожилой женщине. Хотя лысый кот-убийца меньше всего у меня ассоциировался со словом «друг».

— Вот и славно. Кот не упоминал о том, что вы такие добрые люди.

— И эльфы, — отстраненно добавил я с той же дружелюбной улыбкой.

— Нет, люди, — поправила теперь уже меня старуха. — Разве ещё ты не понил? Мельхиор не видит в тебе никакого эльфа.

— Я догадывался, — кивнул я, припоминая давний диалог с Сегинусом. — А что не так с моим другом? Он ведь и есть человек.

— Тут сложнее. Думаю, дух его не желает мириться с этим и видит себя чем-то другим. Но здесь точно знает только сам великий отец Мельхиор.

С покалыванием кончиков пальцев пришло понимание: старуха говорит о зверином имени!

— Да нет, меня вполне устраивает быть человеком, — буркнул Терми.

— Значит, мир наш это может не устраивать. Может, здесь и так уже слишком много чужаков? О том, для чего вас призвали сюда и как может знать лишь великий иномирный колдун, что за этим стоит. Потому и с вопросами след вам к нему идти.

— Хорошо. После храма мы перестанем быть людьми, — я не стал делать тайны и из основной нашей цели. Если она зовет Безупречного своим другом, то должна и сама это знать.

— У вас должно быть моё зелье, — старуха показала ряд гнилых зубов с парочкой золотых заменителей и одним — из белесого металла. — Используй его перед алтарем, и не быть тебе человеком.

Её зелье? Она имеет ввиду то, что нам выдал Кот?

— Я уже понял, что мы будем кем-то из древних зверян, о которых ничего не знаем. Хоть я пока слабо понимаю, как смена расы на что-то пушисто-хвостатое сможет изменить наше положение в глазах мира. Даже если я стану таким же вороном, лисом или кем там еще.

— Они такие же вороны и лисы, аки твой раненый друг — обезьяна. Древние не дюже отличались ликом от вас. — но видя на наших лицах проблеск радости, старуха поспешила внести ложку дёгтя. — Куда больше различий было в их голове. Те, кого пытается вернуть в наш мир Кот, мыслят диковинно. С моим снадобьем вы станете теми, кто из древних ближе всех был вам по духу и разуму. В этом и кроется его суть.

— И.. — боясь спугнуть удачу задал я новый вопрос. — Какую расу, по-вашему, может дать Мельхиор нам?

— Ответ на этот вопрос вы сами знаете лучше меня. Я вижу многое, но не всё. Такие, как вы, живые призраки нашего мира, зачем-то призванные им для своих целей.

— Им?

— Я ужо упоминала великого колдуна. Имя ему Нархаармис, но вы зовёте это существо Ректор.

— Но.. что на самом деле такое это признание мира или звериное имя?

Ведьма печально улыбнулась:

— Хорошо. Кушайте, а я пока расскажу вам немного о мире, что вас окружает и о будущем, что вас вскоре ждёт. Выводы вы ужо делайте сами.

3. Куриная башня 2/2.

Терми тоже замер, ожидая ответ старухи. Та задумалась, решая, что именно стоит нам говорить, но в конце концов прочистила горло и произнесла. При чем голос старухи, слоило ей начать свой рассказ, чуть изменился, утратив часть картинных старческих оговорок:

— Великий отец видит и знает всё, что творится в его нутре. Каждая искорка жизни проходит через его руки, когда вы или кто иной рядом с вами пользуется словами силы, получаете опыт и хоть немного меняетесь. Вы же, призванные иномирцы в телах иномирцев, возникли из неоткуда. Мельхиор не ведает, что вы. Эльф ли ты, Сион, человек ли ты, Терми, или оба вы — оборотни, убившие владельцев тел? Или вселившийся в тело инкарнант? Мозговой паразит? Почему у вас нет прошлого? Где связанные с вами истории? Ему не ведомо, что вы такое на самом деле и откуда взялись.

Как вы представляете себе рождение мира? Демиурги, что создали этот мир, населили его множеством жизней, спрятав среди них зерна осознанности. Они не создавали наш мир готовым, а лишь задали ему основные законы, посеяли семена, что вскоре дали свои восходы в древних богах, древних чудовищах и тех, кого зовут старшими расами.

На лице старушки проступил легкий румянец, от чего даже уродливое лицо ее вдруг в одночасье перестало казаться таковым. Нет, не потому, что она вдруг помолодела или похорошела. Однако воспоминания о тех временах проявили в ней что-то, доселе скрытое — в голосе, блеске старческих глаз, положении морщин. Длинный крючковатый нос и кривые зубы больше не мешали увидеть надежно спрятанную ото всех доброту пожилой женщины. Но вместе с тем сейчас я отчетливо понимал, что передо мной очень непростое существо, стихия которого явно не свет. Весь ее образ кажется мне смутно знакомым, будто в глубоком детстве иного мира я уже где-то видел его.

Тем временем, она продолжила задумчивым старческим голосом. Ставшим, однако вдруг чистым от лишних причмокиваний и искажений окончания слов.

— Каждая из древних рас сильно отличалась людей. Какая-то — сильнее, какая-то — ближе. Но каждая по-своему была любима великим отцом. Вороны, что в оба периода своего