Сказала, что резинка уже впивается ей в талию, корсет душит, а грудь стала вдвое больше.

— Может быть, у тебя будет двойня, — предположила Аннабелл.

— Вот было бы забавно! — расхохоталась Горти. Она не представляла себе последствий; пока что все происходящее казалось ей новой интересной игрой.

Но две недели спустя у Горти начался токсикоз, и ей стало не до смеха. Два месяца она почти не вставала с постели и чувствовала себя ужасно. Полегчало ей только в середине марта. Аннабелл часто навещала ее, потому что подруга никуда не выезжала. С Рождества Горти не посетила ни одного приема и теперь радовалась своей беременности гораздо меньше, чем раньше. Она чувствовала себя неповоротливой и толстой, ее почти все время тошнило. Аннабелл жалела ее, старалась развлечь, приносила цветы и журналы. В апреле Горти почувствовала себя лучше. К тому времени ее беременность была очень заметна — Горти была на пятом месяце, но живот у нее был довольно большой. Мать Горти говорила, что у нее непременно будет мальчик.

Горти думала только о предстоящих родах, она стала плаксивой и постоянно жаловалась. Говорила, что чувствует себя китом. Что Джеймс больше не занимается с ней любовью, а это очень обидно. Почти все вечера проводит с друзьями, однако при этом клянется, что после рождения ребенка все изменится. А мать все время твердит, что ей надо будет самой кормить ребенка грудью. Но даже если это будет делать кормилица, Горти все равно придется заниматься младенцем. Оказывается, быть взрослой совсем не так приятно. Аннабелл проявляла ангельское терпение, выслушивая ее нытье и стоны.

В апреле Консуэло заказала заупокойную службу по случаю годовщины смерти Артура и Роберта. Служба и на этот раз прошла в церкви Троицы. По окончании службы все отправились к Уортингтонам. Были близкие друзья отца, друзья Роберта, родственники, в том числе Мадлен Астор, покойный муж которой приходился Консуэло двоюродным братом. Джосайя и некоторые служащие банка, в их числе и Генри Орсон, тоже были среди собравшихся.

В последнее время Джосайя часто бывал в доме Уортингтонов. Он шутил, развлекал женщин и приносил маленькие подарки. Подарил Аннабелл подборку книг по медицине и «Анатомию» Грея. Если не считать Горти, пожалуй, он был ее единственным другом. А в этот период Аннабелл даже предпочитала его общество, потому что, в отличие от Горти, он не жаловался на жизнь и не изводил ее капризами. Несколько раз Джосайя приглашал Аннабелл на ужин в очень симпатичные рестораны. Когда закончился год траура, Аннабелл ощутила радостное облегчение — теперь она могла принимать приглашения Джосайи. Она уже больше года жила замкнутой жизнью — целый месяц она болела, во время долгого отсутствия родителей она жила затворницей. Получалось, что она не появлялась в свете пятнадцать месяцев. Для молоденькой девушки такой срок — целая вечность.

В мае Аннабелл должно было исполниться двадцать. Через две недели после заупокойной службы по отцу и брату Джосайя пригласил ее на шикарный обед в «Дельмонико», где прежде она не была, и Аннабелл не могла дождаться, когда это случится. Для этого случая она купила новое платье, а мама помогла сделать прическу. Консуэло была готова делать все, чтобы поспособствовать сближению Аннабелл и Джосайи.

Джосайя заехал за Аннабелл в семь часов на собственном автомобиле. При виде Аннабелл в новом платье он только присвистнул. Тонкий шелк цвета слоновой кости облегал точеную фигуру девушки, на открытые плечи она накинула белую легкую шаль. Контраст со строгой черной одеждой, которую девушка носила все это время, был разительным. Ее мать продолжала носить траур и говорила, что еще не готова от него отказаться. Аннабелл опасалась, что этого не случится никогда, но сама была рада расстаться с черными платьями. Время для этого пришло.

Они приехали в ресторан к половине восьмого и заняли места за тихим столиком в углу. Аннабелл нравилось быть в обществе Миллбэнка. Сев напротив и сняв шаль, Аннабелл почувствовала себя по-настоящему взрослой женщиной. Конечно, на ней был браслет, подаренный Джосайей. Надев его после Рождества, Аннабелл его практически не снимала.

Официант предложил ей легкий коктейль, но Аннабелл решительно отказалась. Мать предупредила ее, чтобы она не пила ничего, кроме двух бокалов вина. Если Аннабелл выпьет лишнего за обедом и опьянеет, ей будет очень неловко. Девушка рассмеялась и заверила мать, что этого не случится. Но когда Джосайя заказал себе виски с содовой, Аннабелл занервничала. Она не видела, чтобы он пил крепкие напитки, разве что в тот раз, на Рождество… Может быть, он волнуется? Но почему?

— Хотите шампанского? — предложил он, когда принесли виски.

— Нет, спасибо. — Внезапно Аннабелл хихикнула. — Мама боится, что я выпью сверх положенного и поставлю себя и вас в неловкое положение.

Джосайя рассмеялся. Эти двое могли сказать без стеснения друг другу все. Они заказали омара по-ньюбергски, которым славился этот ресторан, а на десерт — торт-безе с ванильным мороженым. К десерту Джосайя заказал шампанское. Официант принес бутылку и открыл ее. Сделав глоток, Аннабелл улыбнулась. За обедом она выпила только один бокал вина; предупреждение матери подействовало.

— Замечательно, — воскликнула Аннабелл. Шампанское оказалось отменным. Джосайя выпил больше, чем она, но был совершенно трезв. Ему была нужна ясная голова. Джосайя долго ждал этого дня, и вот он наконец пришел. У Миллбэнка перехватило дыхание, он помолчал и, собравшись с духом, поднял бокал.

— За вас, мисс Уортингтон, ставшую мне чудесным другом, — провозгласил он, торжественно глядя в глаза Аннабелл.

— И за вас, — добавила она, отпив шампанское. Девушка была безмятежна, она ни о чем не догадывалась.

— Мне очень хорошо с вами, Аннабелл, — сказал Джосайя, ничуть не кривя душой.

— И мне с вами, — призналась она. — С вами мне легко и весело. — Аннабелл начала говорить о подаренных им книгах, но Джосайя вежливо прервал ее. Девушка удивленно умолкла. Обычно Миллбэнк был более терпелив и подолгу выслушивал ее рассказы о прочитанном.

— Мне нужно кое-что вам сказать. — Аннабелл смотрела на него во все глаза, надеясь, что не случилось ничего плохого. — Я долго ждал этого. Но думал, что до окончания траура я не должен был касаться этой темы. Из-за годовщины. Но скоро наступит ваш день рождения. Так что…

— Мы что-то празднуем? — спросила Аннабелл, чувствуя легкое волнение.

— Надеюсь, да, — мягко ответил Джосайя. — Это зависит от вас. Точнее, от вашего решения. Я с прошлого лета ждал удобного случая сказать вам о своей любви. Боялся разрушить нашу дружбу и напугать вас. Но с каждым днем я чувствую, что люблю вас сильнее и сильнее. Думаю, мы очень подходим друг другу, а я не собираюсь оставаться вечным холостяком. Просто до сих пор я не встречал женщины, которую хотел бы сделать своей женой. Я полагал, что лучше всего решиться на это, подружившись с женщиной. А мы с вами друзья. Поэтому я прошу вас оказать мне честь и стать моей женой. Конечно, если вы согласны. — Когда Миллбэнк произносил эти слова, Аннабелл изумленно смотрела на него, не произнося ни звука.