Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А щас зато понаехало всяких. Шуметь ещё будут, — негодовал Алеша Сапров. У него прошлой осенью дотла сгорел дом. Он и его молодая жена с ребенком остались на улице. Елизавета помнила тот холодный вечер, когда они на их семейном совете решили отстроить дом Сапровым, а самим погорельцам предложить на время стройки свой кров.
Девушка, приветствуя, улыбнулась ему. Сапров в ответ только и сделал, что повел бровью.
Лизе с каждым шагом становилось сложнее передвигаться. Что происходит?
— Знаете, что мне бабы рассказывали? — поддала Зина Куницына. Эта вдовица живет на другом краю деревни, у рощи. У нее пару лет назад сын-подросток сломал ногу. Через каждые два дня Федр Мохов отправлял дядю Васю отвести к больному продуктов и Лидию Ивановну. Василий Павлович не всегда имел желание вести дорожки так далеко, но поручение нужно было исполнить. До чего же забавны тогда были его возмущения! — Хоромы там о-го-го! Картины, книги, мебель… Живут же! — она насмешливо кинула взгляд на Мохову и фыркнула. Лиза попятилась дальше.
— И правильно сделали, что выгнали. Добром делиться надо: раз не по-доброму, так- силой, — стукнул по стене кулаком Григорыч, мужик грубый и неотесанный, всегда в беде, всегда наемный помощник в мастерской. — Да, вот, и наша любимица! — указал он на Лизу с оскоминой на зубах. — Как тебе пока живется на свободе? — в этом вопросе он особо выделил «пока».
Лиза стояла, как вкопанная. У нее не находилось ни одного слова, ни один мускул не имел силы пошевелиться. Люди, к которым она питала доверие и радушие, только что предали, убили без ножа.
— Что вы тут раскудахтались?! — внезапно вырисовался из их компании Владимир, управляющий Моховской мастерской. — Смотри на них, как языки развязались! — выступил он вперед, защищая Лизу. — Сколько вам помогали Моховы! А вы и рады их беде! Вместо того, чтобы помочь- наступят сверху! Так не делается.
— Так ж ты сам говор… — хотел вставить Григорыч да смолк под резким взором Володи.
— Ты что-то хотел сказать? — подмяк лицом Владимир
— А… Не… Это я так, не к делу… — почесал затылок Григорыч, уходя из разговора.
— Елизавета Федоровна, — с особой лаской в голосе обратился управляющий к Моховой, — уже ваша очередь давно.
— Но… — указала она на людей в помещении.
— Об этом не волнуйтесь. Они все вам уступают. Они все уважают вас и помнят вашу семью, — его лицо расплылось в милой улыбке, но в глазах Лизы, наливающихся слезами, оно расширилось более похабиной, чем миловидностью.
Лиза безмолвно подчинилась и, наконец, отдав письмо и пряча лицо платком, выбежала оттуда. Завернув за угол какой-то избушки, она старательно вытирала глаза, но слезы предательски лились.
Солнце начало садиться. Черный высокий бурьян, через который Лиза смотрела на закат, пронизывал алый диск солнца на сотни осколков своими тонкими стебельками. Решившись, Елизавета, встала и проскользнула по улочкам. Вскоре она оказалась за селом. Перед ней раскинулся ее родной уголок, ее дом. Девушке хотелось ещё разок посмотреть на него, вспомнить былые теплые вечера, рассветы и сны, которые рождались в нём.
Лиза тенью прокралась к высокому забору и, дойдя до ворот, заглянула во двор. Она замерла. Здесь стояли машины, богатые повозки. Во всем доме зажгли свет. Свет был теплым и мягким. Там было много людей. Они смеялись, говорили. Играла музыка. Лизе показалось, что она вернулась в своё детство, когда всё тети и дяди, бабушки и дедушки были живы, когда всё съезжались друг к другу в гости, когда им было так хорошо. Ей чудилось, что там, в доме ее ждет семья, что там папа и мама. Она, доверившись этим чувствам, чуть ли не ринулась внутрь, если бы… не раскрылись двери. Это разбудило Лизу, и она юркнула за стену забора.
На порог вышел Леонид Садовский, тот самый командир. Он расстегнул пиджак и закурил. Лиза наблюдала за ним. Ей было до обиды не ясно, как можно веселиться на беде других. Лицо его было серьёзным, невозмутимым. Было видно, что он погружен в свои мысли, которых никому не понять. Вскоре двери снова раскрылись и к Садовскому подошла женщина. Она сзади обняла его за плечи, что-то шептала, чему-то улыбалась. Она была прекрасна. Лиза позабыла обо всем на свете и любовалась ею. Высокая стройная блондинка в дорогом платье, со вкусом подобранными украшениями. Лиза никогда такого не видела. Она следила за каждым движением незнакомки. Какие были у неё длинные и изящные руки! Левая изнеможённо лежала на плече командира, а в правая окутывала бокал с вином. Женщина подвела бокал ко рту. Красные бархатные губы прикоснулись к прозрачному блестящему стеклу. Женщина сделала упоительный глоток и с таким же наслаждением предложила вино Садовскому.
Лиза с изумлением следила за чарующими плавными движениями ее рук и…в мгновение обомлела! Ее глаза столкнулись с глазами командира. Тот смотрел прямо на неё. Он ее заметил, и кто знает, как давно! Девушка почувствовала, как от испуга и страха сжалось ее сердце и жар подступил к щекам. Садовский криво улыбнулся. Лиза тут же отпрянула от забора и убежала.
— О, Боже мой! Лиза, куда ты пропала? — выскочила из сеней няня.
— Мы очень испугались, — добавил, догоняя Марью Петровну, Сашка.
— Я… — пыталась что-то произнести девушка, но недавно пережитые эмоции не позволили ей это сделать. Лиза скрючилась и закрыла лицо руками.
Няня понимающе и ласково на нее посмотрела:
— Лиза, мы должны быть сильными.
— Я знаю, но…
Марья Петровна взяла ее за плечи:
— Всё будет хорошо. Слышишь меня-то? Родители ваши скоро повернутся. Нам только что и потребно, так это запастися терпением и надеждой.
— Правда?! — тихо спросила Лиза.
— Правда, Лизонька! — уверила ее няня.
— А к нам тётя Лида приходила, тебя искала, — добавил невзначай Сашка.
— Лидия Ивановна? — испугалась сестра. — Зачем?
— Я не знаю, — признался Саша.
— Лиза, что-то, доподлинно, важно. Она сказала, чтобы ты к ней зашла…ночью, то бишь сейчас.
Девушка выскочила на улицу.
— Погоди-и! Хоть лампу-то какую-то возьми! Темно ведь! — прокричала вслед няня, но ее голос едва ли долетел до Лизы, сбиваемый лаем верной собаки.
Стук в дверь.
— Лиза! — впустила доктор в дом Мохову.
— Лидия Ивановна, что случилось? — задыхаясь, выпалила Мохова. Но та была абсолютно спокойна и ровна, что немало удивило Елизавету.
— Ты так бледна, — заметила, как бы невзначай, лекарь. Лиза не нашла, что ей на это ответить.
Женщина с минутку молча смотрела на свою ученицу, а потом сказала:
— Идем.
— Умоляю, — взмолилась девушка, — не томите
