дней и Демьян начал вновь тонуть в глубине своих размышлений, все больше погружаясь в себя. «Где он?», «Кто он?», «Куда он движется?», а главный вопрос «Зачем?» – переживания, тянувшиеся следом за ним каждый раз, когда он начинал замыкаться в себе. Со стороны это походило на помешательство, но только не для него.

Еще в детстве он не мог найти для себя понимания: жизнь Демьяна будто разворачивалась без него. Он лишь отчаянно пытался разглядеть во вспышках прошлого, которые представлялись чередой дней, хоть какой-то смысл. С тех пор эти терзания стали для него все более частыми гостями. Словно горная река жизнь несла его своим течением куда-то дальше и не прибивала ни к одному берегу с ответами или намеками, что вот однажды он прибудет туда, где его ждет некое подобие судьбы. Хотя в таком состоянии он был согласен на любой исход, принесший бы ему внутреннее умиротворение, пусть то будет злой рок или какое-нибудь просвещение.

Последние месяцы светлым пятном, способным разбавить его меланхолию, были встречи с ней. Быстротечность времени беспокоила его, представляя, что это не может продлиться хоть сколько бы то ни было долго. Что яркие пятна, которыми были для него их встречи, закончатся. Ведь по сути своей все имеет свойство когда-нибудь заканчиваться.

– Чувак, ты чего сегодня такой скучный? – голос прозвучал настолько близко и неожиданно, что Демьян дернулся, в исступлении уставившись в сторону источника.

Игнат сидел на кровати напротив, принадлежавшей соседу Демьяна. В последнее время они стали видеться все чаще и далеко не для игры на гитарах. В дни их встреч соседей Демьяна, как правило, не было. Они стали видеться все чаще по совершенно другой причине, ставшей еще одной попыткой Демьяна укрыться от того, что его беспокоило: стремление сбежать от самого себя и своего бессилия перед внешним миром.

Это походило на забаву. Они представляли себя рок-звездами. Их силуэты сливались с тенями на самых больших музыкальных площадках, когда воображение обоих рисовало толпу под их ногами, сходящую с ума. В этих фантазиях толпа требовала своих кумиров, своих идолов. Демьян, стоял у микрофона, сливая воедино свой голос и тяжелый, перегруженный звук гитары, который как цепочка ДНК переплетался со звуком гитары Игната, рисуя в воздухе, наполненном энергией, витиеватые контуры музыки. Толпа скандировала, ликовала, пела вслед за ними, срывалась на крики, в которых различались звуки их имен. Децибелы были перегружены, энергия зашкаливала. Это было реально, но где-то далеко, в другом времени и другом пространстве, не имея ничего общего с действительностью.

– Давай-ка, ляг и запрокинь голову назад, – скомандовал Игнат, спрыгнув с кровати. Он достал из кармана маленький пузырек с бесцветной жидкостью. – Думал, приберегу для себя, но так и быть давай вместе попробуем, – сказал он и подошел к приятелю.

Интерес Демьяна к этому пузырьку окончательно оторвал от мыслей, беснующихся в его голове.

– А что это?

– Увидишь. Сегодня на практическом занятии порылся в рабочем столе у одного врача.

Игнат был студентом медицинского колледжа и зачастую умудрялся удивлять Демьяна такими вот штуками и выходками.

– Тут, конечно, написано, что срок годности вышел, но не так давно, так что, думаю, должно быть рабочим, – с этими словами, он запрокинул свою голову и стал капать бесцветную жидкость себе в нос. Закончив процедуру, он пару раз шмыгнул и туманным взглядом уставился на приятеля.

– Я не хочу! – засомневался Демьян.

– Конечно хочешь, ты чего? Эта штука поможет разгрузить тебе голову, а то смотреть на тебя тошно.

Это то, что ему было нужно сейчас. Демьян повинуясь, молча лег и запрокинул голову. Десять капель упали в одну ноздрю. Десять капель – в другую.

– Ну вот. Давай я тебе покажу пока что, какие новые песни я нашел. Они просто нереальные! Нужно быть просто психом с другой планеты, чтобы придумать что-то подобное, – он подошел к ноутбуку на письменном столе, уселся и начал по-хозяйски рыться в интернете.

Демьян лежал, не проронив ни слова, вновь отдаваясь разговору внутри себя, который увлекал его больше, чем реальный собеседник.

«Я хотел бы показать ей свою игру на гитаре», – это была та сторона, которую Демьян не успел до сих пор раскрыть перед Адой. «Не начинай! Ты разве не понял, что ее не особо волнуют такие вещи. А вот я знаю, что действительно сработает. Ты хочешь показать ей что-то другое. Может быть «свой инструмент»?».

Демьян перевернулся и уткнулся лицом в подушку, погрузившую его в темноту. «Заткнись. Избавь меня от этих грязных мыслей.».

«Ты ведь сам понимаешь, что я нужен тебе. Если бы не я, ваше знакомство с этой девицей закончилось еще тогда, в автобусе, после того как ты сошел бы на своей остановке. Посмотри, что я подарил тебе!». Сознание звучало все настойчивее и агрессивнее.

«И мы познаем еще больше, если ты не будешь сопротивляться, тупить и мешать мне! А иначе с ней все кончится настолько быстро, что ты не успеешь и сообразить. Ты ведь понимаешь, что она просто здорово сосет! А-ха-ха, забавное сравнение! Подсасывает из тебя всю энергию, которую ты бы мог использовать для себя в другом ключе. Ты для нее не больше, чем развлечение и только за этим ей и нужен, пока даешь ей эти новые ощущения. Она играется с тобой потому, что ты ведёшься на это. Да тебе и самому это, похоже, нравится! Так используй это в свою пользу! А теперь сделай одолжение, не ной и жди, пока подействуют эти сраные капли!».

Демьян вскочил с кровати, чтобы унять нахлынувшую злость на самого себя. То ли от того, что в глубине души он понимал, что в этом была какая-то правда, то ли от того, что обещанного эффекта от капель, способного отвлечь его, никак не наступало.

Он намеревался направиться в сторону выхода из своей комнаты, но ноги неожиданно не послушались его. Демьян не сразу сообразил, что с ним происходит и хотел повернуться к Игнату, чтобы спросить его в чем дело. В голове неожиданно начали нарастать какие-то чужеродные звуки, видимо, от мелодий, которые тот запустил на его компьютере. Голова поворачивалась настолько медленно, насколько это было возможно. За это время, подумалось Демьяну, он успел бы рассказать поэму Есенина «Черный человек»6.

Самое необычное в этом ощущении было то, что мозг работал отчетливо, соображал с обыкновенной скоростью, но все вокруг двигалось, словно в замедленной сьемке. Пока он бился в бесполезных попытках ускорить поворот головы в сторону Игната, боковое зрение подсказывало ему, что тот занят схожим