– Про Адриану?

Его бросило в холод и пальцы на руках бесконтрольно задрожали. Не понимая что происходит, Демьян заглянул под стол, надеясь обнаружить там неуместного шутника. Уже готовый как следует вдарить ему, чтобы впредь было неповадно изводить никого подобным образом, парень не обнаружил там ничего кроме собственных ног.

– Ладно, как я понимаю, тебе нужна подсказка, – вновь прозвучал знакомый голос.

Демьяна накрыла оторопь, пробежавшая волной холодных мурашек по спине. Он вынырнул из-под стола. Пробегая глазами по соседним столикам и лицам людей, сидящих за ними, он опять принялся искать того, кого на самом деле искать было не нужно.

– Можешь перестать шарахаться в поисках непонятно чего, если не хочешь, чтобы все вокруг начали таращиться на тебя как на ненормального, – вымолвил внутренний голос в его голове.

Демьян замер на своем месте в исступлении, не соглашаясь принимать очевидный факт. С силой зажмурился и обхватил свою голову руками, пытаясь прийти в себя.

– Неужели еще один дурацкий сон?! – пытался он убедить себя.

– Эй, я, кажется, с тобой разговариваю! – голос Игната вновь был по соседству.

Это определенно походило на сон. Демьян медленно раскрыл глаза, словно после безвременного пробуждения, от которого веки были тяжелее бетонных блоков, в надежде увидеть знакомые стены своей комнаты в общежитии.

Свет от дневных ламп резанул сознание, вырвав его из темноты. Но все было тщетно. Это был не сон. Перед ним была все та же чашка кофе, часть которого теперь была разлита по столу.

На этот раз Игнат сидел уже по другую руку от Демьяна, все также уставившись на него своими недобрыми серыми глазами.

– Так давай, ты успокоишься и подумаешь, – предложил приятель.

Чувствуя, как дыхание сбивается под учащенным ритмом накатывающей паники, Демьян безмолвно замер, смотря на Игната. Мысли бились в его голове, перемешиваясь между собой. Картины расплывчатых воспоминаний из разных уголков памяти кружились внутри цветными обрывками, пока не начали складываться в единый образ. Понимание происходящего медленно подступало.

Конечно, он отдавал себе отчет, что постоянные его диалоги с самим собой могли озадачить случайного свидетеля, если кому-нибудь вдруг довелось бы наблюдать подобное со стороны. Вместе с тем, для Демьяна они служили своего рода твердой почвой под ногами каждый раз, когда он нуждался в ответах на свои вопросы.

Что послужило началом этому, точно сказать было невозможно. Демьян мог вспомнить лишь одну из бесконечных зим и толщу снега на земле и в воздухе, ложившуюся тяжелыми хлопьями на ресницы и застилавшую взор. Мороз тогда дрожью проникал под одежду, пробирая до костей, прямо как страх, который сейчас обрушился со всей своей гнетущей силой. Где-то в глубине его разбережённого ума отголосок понимания возникал вспышками дежавю, позволяя взглянуть на некоторые происходящие с ним моменты со стороны.

Сейчас память возвращалась в тот пасмурный день с мелким градом, когда он направлялся сквозь слякоть к прилавку со специями на местном рынке. Ноги были насквозь сырые от многочисленных луж. Протягивая торговцу купюру, Демьян забрал несколько штук необычного плода и, обернув их в сверток, бросил на дно пакета к остальным немногочисленным покупкам, среди которых были пара упаковок кефира. «А теперь погнали уже домой, не хватало еще подхватить простуду», – подсказывал внутренний голос.

В следующий момент, новый кусок флешбэка перенес его в комнату в общежитии. Она была пуста и наполнена тенями от слегка задернутых штор. Демьян лежал на спине, заложив руки за голову, и безмолвно наблюдал за тенями на потолке. Вставать с кровати совершенно не хотелось. В нем не было абсолютно никакого желания идти на занятия в университет, поэтому он решил устроить себе выходной.

Обломки памяти возникали уже знакомыми событиями прошлого, обличая их в новом виде.

Нащупав на прикроватной тумбе свой старенький телефон, он поднес его к глазам и принялся искать номер Игната в записной книжке, но дикость осознания была в том, что Демьян даже не запускал выключенный аппарат. Уставившись в пустоту комнаты, он вел диалог с самим собой, договариваясь о какой-то встрече, и твердил что-то о музыке.

Только сейчас, сидя в университетском кафе и погружаясь в истинные картины прошлого Демьян мог взглянуть на себя со стороны незатуманенным взглядом. От этого ощущения ноги становились ватными, и если бы он не сидел за столом, то непременно бы рухнул обессиленный на землю.

Вновь возвращаясь мыслями в тот день, он видел, как вставая с кровати, потерянно, сам доставал тот самый пакет с несколькими свертками. Как раздавил ногой один из них и высыпал в упаковку кефира.

Боль прозвучала оглушительным выстрелом в голову.

– Смотри, какую новую тему у Deftones я выучил, – его голос пронесся единственным звуком в четырех стенах, которые скрывали невнятные действия, происходящие внутри, от возможного случайного взгляда кого бы то ни было. Демьян достал гитару и включил комбик. На этом одно из воспоминаний оборвалось.

Память перенесла его на ночную дорогу, по которой съёжившийся человек медленно волочился домой с работы под светом редких фонарей и ярких звезд. Ноги были мокрыми и холодными от слякоти вокруг, но казалось, что он вовсе не замечает этого и без устали спорит сам с собой во весь голос, будучи уверенным, что вокруг нет ни одной живой души.

Его голос звучал неустойчиво в своих интонациях, в мгновение возвышаясь и падая следом. Слова то энергично ускорялись, то звучали протяжно и робко. Испуганный съежившийся человечек, он бормотал себе что-то под нос, словно репетировал несколько совершенно разных ролей.

…

      – Ты ведь знаешь, что тебе нужно от нее. Что ты хочешь от нее. Так чего медлить? – убеждал он сам себя. В этот момент его глаза горели дымкой серости, за которой скрывалась страсть навязчивой идеи и убежденности в своей непоколебимой правоте.

Пробубнив себе под нос еще что-то маловнятное, съежившийся человек погрузился в тишину вечернего города, словно размышляя над чем-то.

– На самом деле…мне не хватает…я хочу… чтобы кто-то был рядом. Хочу понимания, – произнес он тихим сдавленным всхлипом. Потупив взгляд, он наблюдал движение собственных ног по тротуару. Веки наполовину закрывали его глаза, и по выражению лица была заметна внезапно накатившая подавленность.

Вспышка яркого света, в секунду мелькнувшая перед глазами, стерла часть воспоминаний о том разговоре с самим собой, но уже в следующий момент сменилась разъяренным криком, вновь возвращая его к недавно покинутому обрывку памяти, в котором Демьян узнал собственный голос.

– Да пошел ты! – неожиданно громко прокричал он, замерев на месте и озираясь по сторонам. Высматривая по обе стороны