– Ты тоже лезь!

– С какой это радости?

Вместо ответа или пояснения он дернул за ремень брюк, почти бросая меня в пасть открытой двери. Внутри было просторно, тепло и темно, вот только насладиться комфортом я так и не успел, потому что в следующее мгновение к моей шее снова прижалось что-то металлическое и острое, хотя не столь громоздкое, как мачете, и укололо, погружая мое перенапрягшееся за день сознание в блаженное забытье.

Иногда полезно притворяться, что спишь: можно услышать много всего интересного. Но мне мало было слышать. Я хотел получить информацию от всех органов чувств и сразу, чтобы…

Принять решение.

«Твой контингент» – так сказала Барбара. И, резко открыв глаза, я убедился: да, контингент именно мой.

Школьница. Примерно на два года старше Адвенты. Правда, выглядит почти совершеннолетней. В смысле далеко не на свой возраст. Хотя чему удивляться-то? С ее проблемами и поседеть легко раньше времени. Хорошо, что волосы у нее такого удобного цвета… как у Маргарет в детстве. Мышиные. Или, как их еще элегантно называют, русые.

Испуганные глаза за стеклами очков. То ли серые, то ли сизые. Или это один и тот же цвет? А, неважно. На снимке все равно было не разобрать. Кстати, как раз эта деталь, очки то есть, и показывает, насколько девица еще юна: не дозрела до коррекции зрения. Не думаю, правда, что эта самая коррекция так уж и будет нужна, скорее аксессуар на переносице Элисабет Айрин Мария-и-Доминик Арагона – просто дань традициям. Ну и заодно фильтр от всяких вредных воздействий. Я очки не носил в детстве только по той причине, что в условиях орбитальных станций и крейсеров вредными были, к сожалению, вовсе не те воздействия, что отражаются на зрении…

Рядом с девочкой, загораживая от моего взгляда примерно половину тоненькой фигуры, возвышалась громада, именуемая, если верить досье, Диего Ривера Хименесом. Парень был высокий, годами старше Элисабет примерно вдвое, и вообще большой во всех отношениях. Кроме интеллекта. Впрочем, мозговым центром как раз этой парочки ему не суждено было стать ни при каких обстоятельствах.

Поблизости виднелся еще один товарищ моих новых знакомых. Товарищ по несчастью, я бы даже сказал. Личность в длинном, не по росту, и условно белом халате, имевшая на голове прическу, словно вышедшую из-под моей собственной расчески. С той лишь разницей, что вихры выглядели покороче и часть их явно была опалена. Может, газовой горелкой, может, взрывом химреактивов в лаборатории. А другая часть, оставшаяся в неприкосновенности, обесцвечена. Что характерно, и этот, второй приятель девочки, был намного старше ее: колледж-то уж точно закончил. А вот далее биографическая справка о карьерном пути Ли Брэндона скромно замолкала, потому что упомянутый субъект не числился на работе ни в одной легальной организации.

Диего, впрочем, тоже был «свободной птицей» – по увольнении из пограничной стражи нигде больше не работал. Вот уже года два как. Но хватки не потерял: не прошло и четверти минуты, как я открыл глаза, а верзила, скомкав в кулак ворот моей рубашки, уже поднимал меня на ноги, грозно спрашивая:

– Подслушивал?

– А что тут можно было услышать? Хоровое сопение разве что.

Он долго смотрел мне глаза в глаза. Нехорошо смотрел, не по-доброму. Как и положено верному телохранителю. Потом справедливо подытожил:

– Ты мне не нравишься.

– Взаимно, красавчик! – Я чмокнул губами, изображая воздушный поцелуй.

Второй кулак, до сих пор свободный, просвистел в воздухе и непременно заехал бы мне в скулу, если бы рвение Диего не остановил робкий девичий голос:

– Он же нам помог!

– Послушай ребенка! Святая правда, между прочим! – кивнул я, искоса поглядывая все же на кулак, зависший в воздухе.

– Ага, помог, – мрачно согласился верзила, отпуская рубашку.

Зря он это сделал: стоять на связанных ногах было не очень-то удобно. Стреножили по всем правилам, конечно, но, когда голова слегка кружится, три дюйма на свободу маневра – слишком мало.

– Сеньора миа, этот человек опасен.

– Почему? – Элисабет подошла поближе. Пока не наткнулась на предупредительно выставленную ладонь Диего.

– Стойте там, сеньора миа!

– Хорошо, хорошо! – Она, словно успокаивая, похлопала его по плечу. – Но объясни свои слова. Я не понимаю, почему ты…

– Он не боится нас.

– А должен? – хмыкнул я. – Малолетка, тупой амбал и сумасшедший ученый – набор, конечно, как раз из фильма ужасов, но кастинг явно не задался.

Лезвие мачете, без единого звука выскользнувшее из ножен, коснулось моего горла, и шея рефлекторно изогнулась по форме острой кромки. Впрочем, телодвижения не принесли никакого полезного результата: верзила еще с минуту молча смотрел мне прямо в глаза, а потом убрал оружие. Так же неуловимо, как и доставал.

– Видите, сеньора миа? Не боится.

– И это тебя обижает? – спросила девочка.

Произнеси такие слова кто угодно, и, уверен, Диего разорвал бы обидчика в клочья. Но Элисабет вовсе не смеялась. Даже не улыбнулась. Наоборот, была совершенно серьезна и искренне участлива. Верзила раздул ноздри, да и щеки вроде бы тоже, побагровел, но сдержался и покорно процедил сквозь зубы:

– Обижает. Да.

Ладошка девочки снова легла на мускулистое плечо.

– Это же плохо, когда люди боятся.

– Люди должны меня бояться, сеньора миа! Я же охраняю вас!

– Но тогда и меня будут бояться? – сделала логический вывод Элисабет. – А я не хочу, чтобы меня боялись…

На глаза девочки навернулись слезы, и Диего, выдохнув все свое раздражение прочь, прижал девочку к груди.

– Не плачьте, сеньора миа… Если вы примете этот путь, вам придется пройти по нему до самого конца. А я буду с вами. Всегда.

– А если я откажусь? – спросила девушка у кармана на клетчатой рубашке Диего.

– Зато я не откажусь никогда.

Парень в халате, из-под которого виднелась простреленная дырами разной формы и размера футболка, тоскливо вздохнул, плюхнулся на крутящийся стул и, оттолкнувшись ногой от стены, начал изображать из себя карусель. Я тоже решил, что в ногах правды нет, вернул пятую точку обратно на пол и спросил:

– Это надолго?

– А как повезет, – сообщил Ли, не прекращая вращения, и я невольно позавидовал его вестибулярному аппарату. – Но больше недели еще не длилось ни разу.

– Ну тогда я пока вздремну, а вы меня потом разбу…

Диего мягко, но настойчиво отодвинул девочку от себя и снова повернулся ко мне:

– Я кому-нибудь разрешал садиться?

Прозвучало внушительно. Так, что парень в халате судорожно затормозил ногой об пол, издав подметкой противный скрип, а когда быстро остановиться не получилось, и вовсе спрыгнул со стула. Мне проделывать подобный трюк – имею в виду, подняться на ноги – было затруднительно, но верзила не поскупился и снова применил свою выдающуюся физическую силу. Окончательно дорывая при этом ворот моей рубашки.