- Да, какая разница! Если бы, да ка бы… Мы ведь согласились и припёрлись! А то, что давно она это провернула… может, тут возможна отсрочка или кредит, или как там еще… А может, для этой нечисти время вообще ничего не значит. Нам она пела, что самое сложное – добраться, а плата, дескать, пустяковая. А мы, идиоты, только и занимались тем, чтобы добыть все это никому не нужное барахло, а о главном даже не задумались!

Помолчали, прислушиваясь. Издали снова послышались визги и лай, переходящий время от времени в какое-то захлебывающееся бормотание – такие звуки иногда издают кошки, когда собирался блевать. По-прежнему далеко, но уже ближе… Только бы хватило времени! Сколько осталось? Минута? Две?

- Я то, дурак, сначала проникся, когда этот ряженый сказал, что за Лёху уже расплатились. Даже не удивлюсь, если и болезнь его она подстроила! Не спрашивай, как. Не знаю. Но с ее-то связями…

Мучительно тикали секунды. Казалось, прошло уже не пять, а все пятьдесят минут. Но снова зажигать огонь, чтобы увидеть циферблаты, они не решались.

- Приближаются, - голос Натальи дрогнул, - Боже…

- Может, мы уже тронулись?

- Тогда бы мы их не слышали…

Звуки погони нарастали. Большинство псов было еще далеко, но некоторые подавали голоса в пугающей близости. Супруги затаились, стараясь даже не дышать, прижались друг к дружке.

Вожделенный звон разразился как всегда совершенно неожиданно, но радость не продлилась и мгновения. Что-то было не так… Звенели в унисон оба будильника…

- Ну, уж нет…, - прошептал, не веря, Михаил и потянулся к будильникам, - Может, на обратный путь требуется больше…

Он не договорил, осознав, что лай по всей округе резко стих.

- Они... услышали…, - прошептала Наталья и начала истово молиться.

Михаил дернул ее за шиворот и оттащил в дальний конец автобуса. Жалкое укрытие, но чем богаты… Теплилась надежда, что чертовы псы все же не смогут войти…

- Тише, не бубни, - жалобно попросил он ее, заслышав снаружи шорохи и фырканье, а потом сам же заговорил, жарко, сбивчиво, задыхаясь, - Я тогда знал, что это не ты, а твоя сестра… Ты прости меня! Просто хотел узнать, чем вы там… отличаетесь. Ирка ни о чем не подозревала. Я ее долго втихаря ото всех окучивал, прежде чем в постель затащил…

- Это я Полинку убила – шептала, одновременно с ним, Наталья, - Не могла Ирке простить ни тебя, ни удачного замужества… Оторвала чертову пуговицу и сунула ей в рот. Положилась на волю Господа. Решила, что если Ирка не виновата, то и ребенок не пострадает.

Супруги едва ли слышали друг друга, сосредоточив все внимание на звуках снаружи. Фырканье, шелест дюжины лап по палой хвое, вот кто-то задел то ли боком, то ли хвостом по ржавому боку пазика. Они почти не дышали и только дергали головами в направлении звуков. Туда-сюда…

А потом в кромешной тьме салона запахло зоопарком и озоном. Наталья даже не вскрикнула, когда ее лица коснулось жаркое дыхание, а перед глазами зажглись два рубиновых огонька.

Эпилог

Леха протер глаза и сел, оглядываясь. Конечно, это сон… вернее, продолжение сна, но на этот раз – приятное. Вокруг простирались подсвеченные первыми лучами восходящего солнца зеленые холмы. Воздух был прохладным, но удивительно ароматным. Осень делала только первые, неуверенные шажки по захвату этой территории. Но помимо красоты окружающего его мира, он чувствовал то, от чего уже давным-давно отвык – собственное тело. Молодое, послушное … здоровое! Голова крепко сидела на плечах, руки и ноги были блаженно расслабленными. Никаких судорог, боли… А, то, что он видит всю эту красотищу… Значит, он больше не слепой!

И это, к сожалению, лишь подтверждало, что он спит.

На голову его упала мягкая ладонь.

- Мам? – удивился он, но тут же понял свою ошибку, - Тёть Ир, ты как тут…?

- Держи, - Она протянула ему парящий пластиковый стакан, распространяющий невероятно аппетитный запах.

Он неуверенно пригубил горячий шоколад.

- Пей, поднимайся и поехали домой, - произнесла Ирина. Вид у нее был уставший и растрепанный, но в то же время умиротворенный. Она отошла на несколько шагов и замерла, глядя на восход.

Странный это был сон. Он видел парок от своего дыхания, видел яркую картинку на боку стаканчика, чувствовал его слегка шероховатую поверхность… Сон это все-таки или…?

Он совершенно ничего не помнил. Ни что было накануне, ни месяц назад. Помнил только обрывки предыдущего сна – ночь, полная чудовищ, склонившееся над ним лицо ангела и его рука…

Он коснулся пальцами лица и тут же отдернул – больно!

Поднявшись на трясущиеся, но вполне рабочие ноги, он огляделся. Поле было усеяно огромными, черными валунами, мелькающими меж осеннего разнотравья.

- Тёть Ир? Это правда ты? Я не сплю?!

- Нет, Лёха. Не спишь, - отозвалась она, не оборачиваясь.

- Господи… Как мы тут…? Что это за… место? – спрашивал он с затаенной радостной жутью, крутясь вокруг своей оси.

- Это Мортлейк… Когда-то на этой земле жил великий философ…, - рассеянно ответила тётя.

- Мортлейк?! Ничего себе! Я прочитал уйму книг про Джона Ди…, - Лёха умолк, изо всех сил пытаясь припомнить хоть что-то… Если он на развалинах Мортлейка, то ему предшествовал многочасовой перелет… Он что? Один летел? Он снова напряг память, но на ум навязчиво приходил лишь какой-то осыпающийся ржавчиной потолок.

Ирина недвижным взглядом посмотрела через плечо на племянника. Вот оно как все обернулось. Святоши уверяют, что Преисподняя умеет только лгать и брать, но ей она дала гораздо больше, чем взяла. Знание!

…

Когда чуть больше года назад она всеми правдами и неправдами разузнала маршрут к Ардану, то честно готова была расплатиться собственными телом и душой за здоровье племянника. Единственное, о чем она попросила для себя – в последний раз прижать к груди дочь…

- Увы…, - менестрель Фалько с сожалением развел руками, - У наших Исполнителей нет доступа к невинно убиенным… тем более – к младенцам…

- Что? - перебила она его и надолго замолчала в недоумении, - Убиенным…? Разве?...

Язык