— Невозможно, Хинкстон.

— Почему? В тысяча девятьсот пятом году мир был совсеминой, тогда было гораздо легче сохранить это в секрете.

— Только не такую сложную штуку, как ракета! Нет, нет…

— Они прилетели сюда насовсем и, естественно, построилитакие же дома, как на Земле, ведь они привезли с собой земную культуру.

— И все эти годы жили здесь? — спросил командир.

— Вот именно, тихо и мирно жили. Возможно, они еще нераз слетали на Землю, привезли сюда людей, сколько нужно, скажем, чтобызаселить вот такой городок, а потом прекратили полеты, чтобы их не обнаружили.Поэтому и город такой старомодный. Лично мне пока не попался на глаза ни одинпредмет, сделанный позже тысяча девятьсот двадцать седьмого года. А вам,капитан? Впрочем, может, космические путешествия вообще начались гораздораньше, чем мы полагаем? Еще сотни лет назад, в каком-нибудь отдаленном уголкеЗемли? Что, если люди давно уже прилетели на Марс, и никто об этом не знал? Асами они изредка наведывались на Землю.

— У вас это звучит почти правдоподобно.

— Не почти, а вполне! Доказательство перед нами.Остается только найти здесь людей, и наше предположение подтвердится.

Густая зеленая трава поглощала звуки их шагов. Пахлосвежескошенным сеном. Капитан Джон Блэк ощутил, как вопреки его воле имовладевает чувство блаженного покоя. Лет тридцать прошло с тех пор, как онпоследний раз побывал вот в таком маленьком городке; жужжание весенних пчелумиротворяло и убаюкивало его, а свежесть возрожденной природы исцеляла душу.

Они ступили на террасу, направляясь к затянутой сеткойдвери, и глухое эхо отзывалось из-под половиц на каждый шаг. Сквозь сетку онивидели перегородившую коридор бисерную портьеру, хрустальную люстру и картинукисти Максфилда Парриша на стене над глубоким креслом. В доме бесконечно уютнопахло стариной, чердаком, еще чем-то. Слышно было, как тихо звякал лед вкувшине с лимонадом. На кухне в другом конце дома по случаю жаркого дня кто-тоготовил холодный ленч. Высокий женский голос тихо и нежно напевал что-то.

Капитан Джон Блэк потянул за ручку звонка.

Вдоль коридора прошелестели легкие шаги, и за сеткойпоявилась женщина лет сорока, с приветливым лицом, одетая так, как, наверно,одевались в году эдак тысяча девятьсот девятом.

— Чем могу быть полезна? — спросила она.

— Прошу прощения, — нерешительно начал капитанБлэк, — но мы ищем… то есть, может, вы…

Он запнулся. Она глядела на него темными недоумевающимиглазами.

— Если вы что-нибудь продаете… — заговорилаженщина.

— Нет, нет, постойте! — вскричал он. — Какойэто город?

Она смерила его взглядом.

— Что вы хотите этим сказать: какой город? Как этоможно быть в городе и не знать его названия?

У капитана было такое лицо, словно ему больше всего хотелосьпойти и сесть под тенистой яблоней.

— Мы не здешние. Нам надо знать, как здесь очутилсяэтот город и как вы сюда попали.

— Вы из бюро переписи населения?

— Нет.

— Каждому известно, — продолжала она, — чтогород построен в тысяча восемьсот шестьдесят восьмом году. Постойте, можетбыть, вы меня разыгрываете?

— Что вы, ничего подобного! — поспешно воскликнулкапитан. — Мы с Земли.

— Вы хотите сказать, из-под земли? — удивиласьона.

— Да нет же, мы вылетели с третьей планеты, Земли, накосмическом корабле. И прилетели сюда, на четвертую планету, на Марс…

— Вы находитесь, — объяснила женщина тоном, какимговорят с ребенком, — в Грин-Блафф, штат Иллинойс, на материке, которыйназывается Америка и омывается двумя океанами, Атлантическим и Тихим, в мире,именуемом также Землей. Теперь ступайте. До свидания.

И она засеменила по коридору, на ходу раздвигая бисернуюпортьеру.

Три товарища переглянулись.

— Высадим дверь, — предложил Люстиг.

— Нельзя. Частная собственность. О господи!

Они спустились с крыльца и сели на нижней ступеньке.

— Вам не приходило в голову, Хинкстон, что мы каким-тообразом сбились с пути и просто-напросто прилетели обратно, вернулись на Землю?

— Это как же так?

— Не знаю, не знаю. Господи, дайте собраться с мыслями.

— Ведь мы контролировали каждую милю пути, —продолжал Хинкстон. — Наши хронометры точно отсчитывали, сколько пройдено.Мы миновали Луну, вышли в Большой космос и прилетели сюда. У меня нет нималейшего сомнения, что мы на Марсе.

Вмешался Люстиг.

— А может быть, что-то случилось с пространством, свременем? Представьте себе, что мы заблудились в четырех измерениях и вернулисьна Землю лет тридцать или сорок тому назад?

— Да бросьте вы, Люстиг!

Люстиг подошел к двери, дернул звонок и крикнул в сумрачнуюпрохладу комнат:

— Какой сейчас год?

— Тысяча девятьсот двадцать шестой, какой жееще, — ответила женщина, сидя в качалке и потягивая свой лимонад.

— Ну, слышали? — Люстиг круто обернулся. —Тысяча девятьсот двадцать шестой! Мы улетели в прошлое! Это Земля!

Люстиг сел. Они уже не сопротивлялись ужасной, ошеломляющеймысли, которая пронизала их. Лежащие на коленях руки судорожно дергались.

— Разве я за этим летел? — заговорилкапитан. — Мне страшно, понимаете, страшно! Неужели такое возможно вдействительности? Эйнштейна сюда бы сейчас…

— Кто в этом городе поверит нам? — отозвалсяХинкстон. — Ох, в опасную игру мы ввязались!.. Это же время, четвертоеизмерение. Не лучше ли нам вернуться на ракету и лететь домой, а?

— Нет. Сначала заглянем хотя бы еще в один дом.

Они миновали три дома и остановились перед маленьким белымкоттеджем, который приютился под могучим дубом.

— Я привык во всем добираться до смысла, — сказалкомандир. — А пока что, сдается мне, мы еще не раскусили орешек. Допустим,Хинкстон, верно ваше предположение, что космические путешествия началисьдавным-давно. И через много лет прилетевшие сюда земляне стали тосковать поЗемле. Сперва эта тоска не выходила за рамки легкого невроза, потом развилсянастоящий психоз, который грозил перейти в безумие. Что вы как психиатрпредложили бы в таком случае?