Потом мне пришло в голову, что, может быть, злые копы специально тянут время, дожидаясь, когда я сломаюсь и расколюсь. Наверное, они полагали, что, громыхая горшками и кастрюлями в моих кухонных шкафах и перетряхивая кулинарные книги, они доведут меня до нервного срыва. И я разрыдаюсь и возоплю: "Ладно, ребята, ваша взяла!.. Только уберите свои грязные лапы с моего серебра, и я расскажу, как все было!"

Однако до этого не дошло: нам, то есть коричневым парням и мне, помешали. На улице смеркалось — честно говоря, несмотря на всю свою решимость не дергаться и не закатывать сцен, я уже начала опасаться, что полицейские никогда меня не покинут, — когда в дом вошли двое. Эти двое, пожалуй, были единственными людьми на свете, которых я всегда рада видеть. Но в тот вечер именно они возглавили бы список гостей, которых я ни за что не хотела бы впускать в дом, когда там проводится обыск.

На пороге стояли мои сыновья, Даниэль и Натан.

О радость. Какой удобный случай подать детям хороший пример!

Мои сыновья упорно не желают забывать о том, что мой дом был их домом с тех пор, как они себя помнят. И хотя чуть более года назад дети решили поселиться отдельно, они по-прежнему входят ко мне без стука. Просто открывают дверь и вваливаются.

— Эй, ма! — крикнул Даниэль, заглядывая в гостиную. Так он теперь меня приветствует. Я решила больше не водить его на фильмы про Рокки. Уж очень сильно они на него влияют.

Натан шел в двух шагах позади Даниэля. Мои сыновья одного роста и веса — 187 см и приблизительно 85 кг, — но никто бы не принял их за близнецов. На самом деле более странную парочку еще поискать.

Даниэлю, старшему, двадцать один год. Он всегда одевается в джинсы и майки, предпочитает всем цветам черный и не вынимает из уха серебряного кольца. То есть когда-то давно кольцо в ухе Даниэля было серебряным, теперь оно грязно-серое. Я стараюсь не обращать внимания, но, откровенно говоря, каждый раз, когда вижу Даниэля, с трудом преодолеваю желание сунуть правую половину его головы в чистящий порошок.

Если б Даниэль жил в шестидесятые, то его, несомненно, назвали бы хиппи. Свободным человеком. Этакое дитя цветов. К несчастью, в наше время Даниэля называют неряхой.

И всякими другими словами тоже.

Джинсы и майки Даниэля никогда не бывают чистыми. Они выглядят так, словно Даниэль, прежде чем их надеть, берет в руки верный кольт и простреливает в них дыры. Или же каждый раз, выходя на улицу, попадает под перекрестный огонь.

Сегодня перестрелка была особенно жестокой. На коленках линялых джинсов зияли дыры, рукав черной футболки с портретами "Великолепных мертвецов"[2]висел на нитке, а перед был словно изрешечен мелкой дробью. Обычно Даниэль носит свои нечесаные темные волосы распущенными до плеч, но сегодня, несомненно уступив жаре, стянул их канцелярской резинкой.

Даниэль утверждает, что его манера одеваться помогает ему выразить себя. По моему мнению, она ничего не выражает, разве что "а мне все по фигу".

Натан всего на год младше Даниэля, однако он настолько не похож на старшего брата, что трудно поверить, что ребята выросли в одном доме. Русоволосый Натан стрижется немногим длиннее морского пехотинца, он ни за что не наденет вещь без ярлыка с именем известного модельера, а вставить серьгу ему в ухо можно, только предварительно усыпив. А потом броситься бежать куда глаза глядят, потому что, когда Натан проснется и обнаружит, что с ним сделали, вам не поздоровится.

Если в манере одеваться Натана и есть изъян — помимо тяги к дорогим тряпкам, — то это привычка круглый год щеголять в шортах. Верно, у Натана длинные мускулистые ноги, но почему бы не выставлять их напоказ только в летние месяцы? На прошлое Рождество он заявился к моей матери в шортах из шотландки. Его коленки были того же голубого цвета, что и волосы моей мамочки, но Натан утверждал, что чувствует себя великолепно.

Наверное, во всем виновато то чудовищное кресло, в которое меня засунули, когда я рожала Натана. Первое, что увидел мой младший сын, появившись на свет, были мои ноги, и с тех пор нижние конечности стали его пунктиком.

Сегодня Натан был в тех самых клетчатых шортах, желтой рубашке с расстегнутым воротом и засученными рукавами, в кожаных шлепанцах, украшенных кисточками, и без носков. В отличие от Даниэля, Натан, войдя, не сказал мне даже эй". Он просто продолжил беседу с братом, словно не замечая, что я сижу в гостиной на диване.

— Ты мог бы постирать и мое белье тоже, Даниэль, руки бы не отсохли. Оно лежало в корзине сверху, и всего-то надо было…

Такое впечатление, что Натан и Даниэль всегда являются ко мне в пылу ссоры. В последнее время это происходит настолько часто, что, подозреваю, они затевают перепалку нарочно. Очевидно, рассчитывают на то, что я не выдержу и возьму на себя роль рефери. И я, как последняя идиотка, нередко так и поступаю. И почти всегда размолвка между Натаном и Даниэлем перерастает в грандиозную общую свару. Такой уж у меня талант решать чужие проблемы.

Однако мальчики упорно продолжают приходить со своими бедами ко мне. Видимо, они решили, что уж лучше родная мать, чем профессиональный судья. Возможно, я не столь мудра, как человек в мантии, но зато никто не узнает, из-за какой ерунды парни грызутся.

— Ах вот как? — с иронией отозвался Даниэль. — А почему я должен был стирать белье человека, который накануне вечером оставил грязную посуду в мойке, и мне пришлось ее мыть…

Очевидно, Даниэль и Натан были очень увлечены спором, потому что не обратили ни малейшего внимания на моих посетителей. Поразительная ненаблюдательность, если учесть, что к приходу мальчиков Рид и Констелло, покончив с кухней, перебрались в столовую. Столовая отделена от гостиной открытой аркой, и полицейские топтались в каких-нибудь двух метрах от дивана, на котором сидела я.

— …и ты ведь знал, что я пригласил девушку, но в кухне не убрал. И теперь ты… — Даниэль осекся. Похоже, он наконец заметил что-то необычное. — Эй, ма, там два парня в столовой роются в твоих пожитках.

Даниэль произнес эту фразу вскользь, словно упомянул о сущем пустяке. Впрочем, у человека, который запросто разгуливает по улицам в простреленной одежде, должны быть крепкие нервы.

— Знаю, Даниэль. Все в порядке, — ответила я.

К несчастью, в тот же самый миг злые копы попались на глаза Натану. И он не преминул воспользоваться возможностью продемонстрировать, насколько отличается от своего брата.

— О господи! — заорал Натан, словно и не слышал моих слов. — Мама, тебя грабят! Звони в полицию! Что ты сидишь?! — И ткнул пальцем в телефон, стоявший прямо передо мной, на журнальном столике.

Я молча разглядывала Натана. Порою мне кажется, что мальчики только и ждут подходящего случая, дабы уличить меня в том, что давно подозревают: их мать слабо ориентируется в реальности. Видимо, Натан искренне полагал, что воры могут ворваться в дом, перерыть на моих глазах все сверху донизу, а мне и в голову не придет взять трубку и набрать 911. Если, конечно, Натан мне не посоветует.