Так уж у нас заведено: неважно, какие общественные работы ведутся, но разворотить улицу надо непременно. Подозреваю, что даже развешивание гирлянд к Рождеству не обходится без рытья ям. Больших, глубоких, способных поглотить вашу машину в мгновение ока, если вы ненароком зазеваетесь. Я ловко избежала падения в несколько таких могил, сделала вид, что в упор не вижу дорожных рабочих, — судя по знакам, которые они мне делали, рабочие набивались в интимные друзья — и свернула на Бардстон-роуд.

Движение здесь могло бы быть вполне сносным, но, как я уже говорила, большинство моих соседей — престарелые люди. Я люблю помечтать о пенсии, о том времени, когда, помимо всего прочего, смогу наконец спать допоздна. Но почему-то мои пожилые соседи норовят сесть в машины между половиной девятого и девятью. Солидный возраст сделал их осторожными и убедил в том, что самая безопасная скорость на дороге — двадцать пять миль в час. Кроме того, за долгую и трудную жизнь они пришли к выводу, что тормозить на красный свет следует метров за тридцать до светофора. Между моим домом и "Кв. футами Андорфера" четыре светофора. Прибавьте к мудрым седовласым водителям городские автобусы, резко выворачивающие на полосу прямо перед вашим носом, и вы удивитесь, что по Бардстон-роуд вообще можно проехать.

А поворот с Бардстон-роуд на Тейлорсвиль-роуд — просто смертельный номер, который я исполняю изо дня в день. Однако по мере приближения к фирме Джарвиса настроение у меня улучшалось. Окунуться в работу — вот что мне требовалось.

"Кв. футы Андорфера" занимают двухэтажное здание, расположенное на левой стороне Тейлорсвиль-роуд, рядом с мясным рынком Радигана. Здание агентства было когда-то частным домом, но Джарвис снес парочку стен, выкорчевал несколько деревьев и устроил перед агентством автомобильную стоянку, там, где когда-то был солидный (по меркам Холмов, разумеется) газон. Такие переделки, по мнению Джарвиса, и есть прогресс.

Нижняя часть здания выложена из кирпича, верхняя деревянная, но снаружи разница незаметна, потому что весь дом выкрашен ярко-желтой краской, даже кровля горчично-желтая. Наверное, Джарвис где-то прочел о том, что желтый цвет привлекает внимание, и решил сделать свое агентство самым броским зданием на Тейлорсвиль-роуд. Если такова была его цель, он ее полностью достиг. А если вдобавок хотел создать архитектурного уродца, то и это ему удалось.

"Кв. футы Андорфера" делят парковку с мясным рынком. Поэтому, когда на телячьи отбивные объявляется распродажа или вырезка идет со скидкой, парковаться приходится прямо у проезжей части. Сегодня, видимо, мясом торговали по обычной цене и я смогла поставить машину у входа в агентство. То ли оттого, что столь удачно пристроила машину, то ли радуясь возможности отвлечься от мрачных мыслей об убийстве, но в офис я вошла, сияя улыбкой.

Поскольку Джарвис сломал несколько стен в здании, переступив порог, вы сразу попадаете в просторную комнату с четырьмя металлическими столами — по одному в каждом углу. Полагаю, Джарвис, планируя дизайн офиса, преследовал определенную цель: надзирать за агентами, не позволяя им отлынивать от работы. Одним взглядом можно охватить всю комнату и увидеть, кто чем занят.

Кабинет самого Джарвиса, разумеется, находился наверху.

"Кв. футы" — небольшая фирма, в ней всего пять служащих, включая Джарвиса и его жену. Быстро оглядев помещение, я заметила, что все, за исключением Арлин Андорфер, жены Джарвиса, в сборе. Обычно в таких случаях у меня появляется ощущение легкой тяжести в желудке, но сегодня я чуть ли не обрадовалась: значит, предстоит суматошный день. Отлично.

Барби Ландерган и Шарлотта Аккерсен, такие же наемные агенты, как и я, сидели каждая за своим столом, а в дальнем углу над кофеваркой склонился сам Джарвис. Кое-что еще бросилось в глаза: при моем появлении все замерли и вытаращились на меня. Словно я без приглашения заявилась на вечеринку.

Я поежилась. Что тут стряслось?

Первым нарушил тишину Джарвис:

— А, Скайлер, доброе утро!

Джарвису перевалило за пятьдесят, и над его ремнем нависает внушительных размеров брюшко. Ростом мой босс не вышел, он едва дотягивает до отметки 165 см, да и то, если на нем очень толстые носки. Все время нашего знакомства (а я работаю на Джарвиса уже пять лет) бедняга страдает СК — синдромом коротышки. Главнейший симптом СК заключается в упорном стремлении быть в центре внимания всегда и везде, даже если в помещении находится не более двух человек. Другим симптомом СК является страстное желание быть в курсе всех событий, дабы с удовольствием пересказывать их кому ни попадя.

Похоже, Джарвис переживал очередной приступ своей застарелой хвори. Его громкий голос раскатистым эхом отдавался от стен комнаты.

— Ох, Скайлер, — прогудел он, — как чудесно ты сегодня выглядишь!

На мне было платье в цветочек от Лиз Клэйборн. Мне посчастливилось купить его прошлым летом за полцены. Скидка объяснялась исключительно маленьким размером при большом росте. На свете не так уж много высоких женщин с детскими фигурами. Я и сама к таковым не отношусь, несмотря на все усилия Джейн Фонды, однако платья от Лиз Клэйборн сплошь и рядом не соответствуют указанному размеру, так что во многие я влезаю без труда. Я была безумно счастлива, что приобрела стильную вещь почти задаром, и часто щеголяла в нем на работе.

Но только сегодня Джарвис его заметил. Передо мной замаячил сигнал опасности.

Похвала моему гардеробу сопровождалась сладкой улыбкой. Еще один тревожный сигнал. Шеф не из тех, кто расточает сладкие улыбки зазря.

— Что ж, спасибо, — осторожно ответила я.

Очевидно, Джарвис давным-давно решил про себя: если ему суждено остаться коротышкой, то уж по крайней мере он будет заметным коротышкой. Сегодня глава фирмы выбрал рыжевато-красные брюки, блейзер цвета молодой травки и галстук, который выглядел так, словно на него опрокинули набор акварельных красок и оставили сохнуть. Некоторые краски перемешались, но ни одна не потеряла своей яркости. С толстыми губами, носом картошкой и цветастым галстуком Джарвису не о чем было беспокоиться: его заметили бы даже за версту.

Джарвис был не только мал ростом, у него имелись проблемы и по части волосяного покрова на голове. То, что осталось от шевелюры, скромно темнело за ушами и на затылке. Но надо отдать должное моему шефу: он хотя бы не отращивал длинные волосины с одного бока и не зачесывал их на другой. Однако у Джарвиса был другой пунктик: то и дело проводить рукой по лбу, словно отбрасывая назад густую копну волос.

Похоже, шеф надеялся, что если он будет поминутно махать рукой над лысиной, то у людей и впрямь возникнет иллюзия, будто на этой голове произрастает что-то еще, кроме нескольких тощих волосинок.

— Нет, правда, очень симпатичное платьице, — продолжил Джарвис, «зачесывая» пятерней несуществующие волосы.

— Спасибо, — повторила я и снова оглядела комнату. Барби и Шарлотта по-прежнему не сводили с меня глаз. Да что происходит? Джарвис решил подсластить пилюлю, прежде чем объявить, что отныне по вторникам и пятницам я буду не только играть роль его секретарши, но и мыть его машину?