Физиономия Рида, когда он поднимал корзину и ставил ее на пол, выражала очевидное сомнение в моих достоинствах хозяйки. Этот тип что, не в курсе? На дворе девяностые годы. О женщине больше не судят по тому, что творится у нее в доме.

Рид, вероятно, был не в курсе. Он вынул небольшой блокнот и немедленно принялся что-то строчить. Перечисляет мои преступления?

1. Убийство при отягчающих обстоятельствах.

2. Бардак в доме.

Интересно, станут ли они разыгрывать представление под названием "Злой коп, добрый коп"? Во множестве телевизионных детективов, которые я просмотрела за последнее время (обычно, как я уже упоминала, по вечерам в пятницу и субботу — что ж, тем хуже для меня!), полицейские любили поиграть в эту игру. Злой все время давил, добрый сочувствовал. В результате виновный терял бдительность и выбалтывал доброму копу все как на духу.

Только беда в том, что мне нечего было выбалтывать. Да и Рид с Констелло повели себя нестандартно. Возможно, они не смотрели полицейские телесериалы. Или же никак не могли договориться между собой, кому какую роль играть. Потому что с самого начала оба выступали в одном амплуа.

Злой коп № 1, то бишь Рид, начал первым.

— Вам известно, зачем мы здесь, миссис Риджвей. Нам необходимо кое-что прояснить. — Он постучал карандашом по блокноту. Это стаккато напомнило мне о суровых полицейских начальниках, какими их изображали в сериалах двадцатилетней давности. А какой полицейский не хочет быть начальником, которого все боятся как огня? Если бы Рид сказал: "Нам нужны только факты, мэм, ничего, кроме фактов", я бы, наверное, рассмеялась ему в лицо.

— Даже и не знаю, смогу ли быть вам полезной, — ответила я тоном добропорядочной гражданки, всегда готовой помочь следствию. — Я не была знакома с Эфраимом Кроссом.

Видимо, роль добропорядочной гражданки мне не очень удалась. Злой коп № 2, то бишь Констелло, тупо уставился на меня.

— Чего? — переспросил он.

— Я не знала Эфраима Кросса, — повторила я.

После моего краткого заявления в комнате довольно долго не раздавалось ни звука, если не считать тиканья часов на камине. Под монотонное «тик-так» Рид и Констелло сначала переглянулись, а потом снова повернули головы ко мне. И дружно нахмурились.

Тишину нарушил Констелло. Пригладив усы, он осведомился:

— Неужто вы думаете, что мы поверим, будто человек, которого вы знать не знали, отвалил вам сотню тысяч баксов?

Я и не ждала, что мне поверят, да и вид у них был такой, что тут уж яснее ясного: эти ребята так просто не отвяжутся. Но поскольку всю правду я им уже выложила, то что еще могла сделать? Придумать более убедительную ложь? Я пожала плечами.

— Деньги достались мне по ошибке.

Рид провел пухлой ладонью по волосам, словно снимал с них паутину.

— Ладно, закончили, — подытожил он, всем видом показывая, что не надо раздражать большого начальника, иначе он рассвирепеет. — Мы здесь не в бирюльки играем, миссис Риджвей. Совершенно ясно, что между вами и мистером Кроссом были интимные отношения, и…

У этого малого, должно быть, плохо со слухом. Или ему следует подучить английский язык на курсах для иностранцев.

— У меня не только не было интимных отношений с Эфраимом Кроссом, — перебила я, — у меня с ним вообще не было отношений. — Я подалась вперед и отчеканила: — Я не была с ним знакома!

Рид издал звук, очень походивший на хмыканье Ледышки, когда она услышала от меня ту же фразу в субботу по телефону.

Злой коп № 1 решил зайти с другого бока. В течение нескольких минут он вообще не упоминал об Эфраиме Кроссе, но задавал вопросы вроде тех, что обычно задают в банке, когда вы хотите получить кредит: как долго я проживаю по этому адресу, где работаю, замужем ли и все такое прочее. А потом скороговоркой выпалил, очевидно желая поймать меня врасплох:

— А как насчет разных трат?

Я вытаращила глаза:

— Разных трат?

Рид откашлялся, открыл первую страницу блокнота и прочел:

— "…моему дорогому другу, Скайлер Риджвей, подарившей мне страсть, радость…"

Мне хотелось заткнуть уши, но я совладала с собой.

— "…и разные траты".

Я взглянула на Констелло. Рид шутит, да? Я заерзала на подушках. Похоже, все-таки не удержусь от искушения и рассмеюсь Риду в лицо, не дожидаясь фразы о "фактах и только фактах".

— Видите ли, это по-французски, — объяснила я. — Рэзон д'этр означает "смысл жизни".

— А-а. — Копы переглянулись.

Возможно, я иногда впадаю в чрезмерную мнительность, но это «а-а» прозвучало крайне неоднозначно. И взгляды, которыми обменялись полицейские, тоже показались мне весьма содержательными. Уж не прикидывался ли Рид невеждой, чтобы выяснить, знаю ли я, что означает эта французская фраза? Я откашлялась.

— Послушайте, нет ничего особенного в том, что мне известно это выражение. Все знают, что такое "рэзон д'этр". Все.

Рид посмотрел на меня как на пустое место. Он был явно со мной не согласен.

Злой коп № 2, очевидно, тоже мне не поверил. Он вынул из внутреннего кармана пиджака маленькое цветное фото и протянул мне.

— Знаете, чего это такое?

Я уставилась на снимок. На нем крупным планом был запечатлен маленький цветок, нежные лепестки несколькими рядами окружали бледную серединку. Когда я была маленькой, бабушкин сад каждую весну утопал в этих цветах. У бабушки они были разного цвета: белые, розовые, красные и, конечно, желтые, как тот, что на снимке.

Цветок на фотографии Констелло выглядел не слишком свежо. Он немного помялся, а кончики лепестков потемнели. Наверное, цветок долгое время простоял без воды. Или, скажем, слишком долго пролежал на коленях убитого человека.

Мне стало слегка не по себе, но я не подала вида и вернула фотографию Констелло.

— Это лютик.

Моя бабушка называла его еще по-латыни «ранункулюс», но я решила не умничать. Дело принимало такой оборот, что, похоже, не стоило проявлять слишком большую осведомленность о цветке, замешанном в убийстве.

Но, как очень скоро выяснилось, лучше бы я совсем не знала названия этого цветка, ни на каком языке!

Рид и Констелло обменялись еще более многозначительным взглядом. Они явно пришли к выводу, что я выдала себя с головой. Знала, что такое "рэзон д'этр", знала, как выглядит лютик, следовательно, полностью соответствовала параметрам "кровавой убийцы". Я поспешила объясниться:

— Моя бабушка выращивала такие цветы. Вот почему…

Риду было совершенно неинтересно, откуда я почерпнула свои познания в садоводстве.

— А у вас есть сад? — перебил он. Наверное, ему хотелось бы, чтобы вопрос прозвучал вполне невинно, но, когда разыгрываешь из себя полицейского босса, невинный тон плохо удается.