— Легко сказать! Мы же не знаем, кто она! И к тому жеон ведь не сам будет ее убивать… Так что вряд ли у нас получится.

— Ну, Гошка, не ожидал от тебя! — разочарованнопроговорил Никита. — Нам же сказочно везет! Сам подумай! Ксюха случайноуслыхала разговор, а ваша Тягомотина просто потрясно описала нам этих типов и ктому же еще узнала, где посредник живет. Ты сам сумел подслушать разговор сИваном, углядел его номер телефона… А теперь мы еще столько всего узнали! Такоетолько в кино бывает, а ты еще чем-то недоволен. Я думаю, про сто судьба нехочет, чтобы старушку убили, вот и подкидывает нам все эти сведения.

Гошка вытаращил глаза от удивления.

— Судьба? — переспросил он.

— Судьба.

— Бред. Ты что, веришь в судьбу?

— Верю. Я тут всякие книжки читал… Я тебе дам,почитаешь и тоже поверишь!

— Ладно, почитаю, но только когда все кончится.Поглядим, судьба это или не судьба. А сейчас надо подумать, что нам дальшеделать. Есть у меня такое подозрение: этот Иван уже нас с тобой приметил, когдамы с Людмилой на лавочке общались.

— Очень даже возможно. И это плохо, Гошка!

— А я что говорю? Не просто плохо, хреново!

— И следить за ним нам опасно.

— Еще как! К тому же он художник, хоть и бывший, у негодолжна быть отличная зрительная память!

— И не просто художник, а портретист! Все до мелочизапомнить может.

— То-то и оно!

— Знаешь, что я предлагаю? Давай сейчас разъедемся подомам и до завтра помозгуем, что делать дальше. Авось родится нормальная идеяили у меня, или у тебя. Ой, у меня, кажется, уже родилась!

— Ну, ты даешь! Выкладывай!

— Поговори с мамой! А вдруг она его знает? Такое вполнеможет быть!

— Запросто! Но только что я скажу маме, почему меняэтот тип интересует?

— Да, это проблема… Нельзя вызывать ни малейшихподозрений. Допустим, ты скажешь: мамочка, ты знаешь художника Шишмарева? А онаспросит: зачем тебе это?

— А я скажу, что Никита в гостях видел портрет егоработы, он ему жутко понравился, ну и все такое…

— А что? Нормально, по-моему. Почему бы мне не запастьна хороший портрет?

— А если у него плохие портреты?

— Ну и что? — рассмеялся Никита. — Значит, уменя просто плохой вкус и больше ничего.

— Вообще-то верно! Попробую!

— Ну, вот видишь! Хорошо, что он художник! А то был быэнтомологом или ихтиологом, где тогда искать общих знакомых?

— И это, по-твоему, тоже судьба? — не без ехидстваосведомился Гошка.

— Конечно. Нет ни малейших сомнений! Судьба!

Мама была дома, дошивала платье. Вообще, если ей неудавалось сшить платье за один день, она его засовывала в шкаф и долго невспоминала. Такой уж у нее характер. Гошка решил с места в карьер не спрашиватьмаму про Шишмарева. Потом, может быть, за ужином, он как бы между прочим задастсвой вопрос.

— Гошенька, ты где шлялся? — донесся до него маминголос.

— Да так, погуляли с Никитой в Нескучном саду…

— А к тебе приходила девочка! — сообщила мама.

И по ее голосу Гошке стало понятно, что она улыбается.

— Ксюха?

— Нет, она звонила, а приходила какая-то не знакомаядевочка. Очень милая. Зовут Маша.

— А, знаю…

— Что за девочка, сын?

— Да это дочка артистки, помнишь, тетя Лена говорила…

— Их там, кажется, две?

— Вторую я не знаю, а этой я вчера помог сумку до квартирыдопереть. Что она хотела?

— Не знаю, не сказала. Просто спросила, дома ли Гоша, иоставила номер телефона. Георгий, у тебя усталый вид и непростительно грязныешорты. Быстренько прими душ, переоденься, будем обедать. Ты что-нибудь ел?

— Мороженое.

— Я тоже только мороженое ела, — призналась мама,которая мороженое просто обожала. — Но сейчас я проголодалась. Давай,сыночка, не теряй время.

Когда Гошка вылез из ванны, из кухни доносились вкусныезапахи, и только тут он ощутил зверский голод. Они уже принялись за ледянойлетний компот — ярко-красный, где плавали вишни, кусочки яблок, слив иперсиков, когда Гошка собрался с духом:

— Мам, скажи, ты слыхала когда-нибудь про такогохудожника — Шишмарева?

Мама удивленно округлила глаза.

— Я-то слыхала, а вот ты откуда о нем знаешь?

— Именно, что я о нем ничего не знаю. Меня Никитасегодня спросил про него.

— А Никита где с ним столкнулся?

— Он с ним не сталкивался, просто был в гостях у одногопарня и видел там его две картины. И они ему жутко понравились.

Мама засмеялась.

— Мам, ты чего?

— Посоветуй Никите, пусть лучше пойдет в Музейизобразительных искусств, в Третьяковку. А Иван Шишмарев… Это несерьезно…

— Почему?

— Да как тебе сказать… Он в общем-то вполнемастеровитый художник, но талантом… настоящим талантом его бог обделил. К томуже он законченный мерзавец. Циник, для которого нет ничего святого…

— Ого! То же самое говорила про него Людмила Захаровна.

— Мам, а ты откуда его знаешь?

— Я сейчас уже не помню, где с ним познакомилась. Ондаже немножко за мной ухаживал, но всегда вызывал у меня отвращение. Понимаешь,он обо всех говорил жуткие гадости. Вот пошел к кому-то в гости, а потом такоеплел об этих людях, что оторопь брала, и ни для кого не делал исключений.

— Он все выдумывал?

— Да нет… Пожалуй, нет… Просто у него какой-то злобныйи безжалостный взгляд на людей. Он умел подметить всегда все самое плохое,некрасивое… гадкое. И он это еще подчеркивал, доводил до абсурда. Ох, не хочу яо нем вспоминать. Противно.

— Он и про тебя гадости говорил?

— Ну, конечно! Почему для меня надо было делатьисключение? Он и про свою жену публично говорил гадости. А что это ты так иминтересуешься, а?

— Да просто так… Я спросил, ты ответила…

— Не желаю больше о нем говорить!

— А ты давно его видела?

— Гошка!

— Мам, ответь только на этот вопрос, и я отстану.

— Да, очень давно, он ведь за границу смотался. Кстати,Гоша, ты не считаешь нужным позвонить этой Маше?

— Чего мне ей звонить? — почему-то смутился Гошка.