Никита с готовностью подбежал к скамейке.

— Вы, правда, двоюродные?

— Да, наши мамы — родные сестры, — объяснилНикита.

Видя, что женщине стало лучше, все разошлись, осталисьтолько Гошка с Никитой.

— Вам лучше, да? — осведомился Никита.

— Да. Ну что ж, надо идти.

Может, мы вас проводим, — предложил Гошка, — а тона улице жарко, в метро вообще дышать нечем, мало ли…

— Господи, спасибо вам… Мне, правда, тут не далеко,пешком можно…

Вот и хорошо, а то в транспорте духота… Пойдемте, мы васотведем.

— Спасибо, только я, кажется, пока не могу идти, надоеще чуть-чуть тут посидеть, ладно? Вы не торопитесь?

— Нет, у нас времени вагон и маленькая тележка! —радостно воскликнул Никита. — Лето же!

— Ну, тогда давайте знакомиться. Я уже знаю, что выНикита и Гоша, а я Людмила Захаровна. Вы, мальчики, все видели и слышали?

— Видели, да, но слышали не все, а главное, ничего непоняли, — ответил Гошка.

— Я, наверное, неправильно себя вела… Но этот человек…Он настоящий мерзавец!

— Не надо вам нервничать… — вмешался Никита.

Женщина только рукой махнула.

— Уж и не знаю, как на него управу найти…

— А если в милицию заявить?

— Да какая милиция! Для милиции он чист!

— Как это?

— Да так… Это длинная история…

— А вы расскажите, вам легче станет… — сказал вдругГошка. — Он, правда, что-то плохое сосвоей матерью сделал?

— Да уж… — вздохнула женщина. — Изверг!

— И что же? Неужели убил?

— Да нет, старушка жива, только ей не позавидуешь…

Мальчики быстро переглянулись. Только бы женщина незамолчала.

— Это… Знаете, я вам лучше по дороге все расскажу,хватит тут рассиживаться…

— Она поднялась.

— Ну, не раздумали меня провожать?

— Нет, что вы! — в один голос закричали Гошка иНикита.

Тогда идемте!

Они медленно побрели со двора. Пройдя немного в полноммолчании, Никита не выдержал:

— Людмила Захаровна, вы обещали рассказать про тоготипа…

— Да, да… Так вот, это все началось давно… Иван былхудожником, портретистом. И даже имел успех. Писал портреты известных людей, неплохо зарабатывал, был женат, имел двоих детей, Митю и Петю… А потом вдругвзбрело ему в голову за границу уехать. В те времена это было очень трудно. Ну,он всеми правдами и неправдами отправил за границу сначала жену с детьми, апотом уж и сам выехал.

— А куда? В Америку? — спросил дрогнувшим голосомГошка, отец которого уехал именно в Америку.

— Нет, не в Америку, в Голландию. Мало-помалу профессиюсвою он забросил, она ему там мало денег приносила, а он привык жить на широкуюногу… Тем временем в России начались перемены, открылись границы, и он захотелзаняться бизнесом и стал мотаться из Голландии в Россию и обратно. Тольконичего у него не получалось, он влезал в долги, делал одну глупость за другой ирешил, что у него есть только один путь к спасению. Он заставил свою мать,которая его безумно любила, продать квартиру в Москве, это было в самый разгарквартирного бума, когда московские квартиры стоили поистине бешеных денег, а унее, надо сказать, квартира была отличная, просторная, трехкомнатная, в центре.Он привез мать к себе в Голландию, хотя она ни на одном иностранном языке нислова не знала. Но чего не сделаешь ради сына! С женой он к тому времени ужеразъехался… И вот Анна Михайловна, так зовут его мать, стала жить в Амстердаме…Он подолгу оставлял ее совсем одну, а для нее было проблемой даже в магазинсходить. Но Алла, его жена, по мере сил ей помогала, а в прошлом году… он ужетакого там, в Голландии, наворотил, что ему туда дорога была заказана, и онпросто бросил старуху на произвол судьбы. И в конце концов его квартиру и всевещи описали за долги, а несчастную старуху отправили в монастырь, где ей дажесловом не с кем перемолвиться. К тому же ей грозит высылка обратно в Россию, унее потеряны документы… Правда, Голландия — на редкость гуманная страна, новсему же есть предел. Алла, она была категорически против приезда свекрови вГолландию, там с ног сбивается, чтобы помочь старухе, но взять ее к себе неможет, у нее у самой крохотная квартирка, где она живет с двумя сыновьями,живет на пособие… А когда этому мерзавцу кто-то сказал: как ты мог бросить матьв таком положении? — он ответил, что ей уже пора на тот свет.

— Это он про родную мать? — ужаснулся Гошка.

— Да. Ах, боже мой, для этого человека нет ни чегосвятого… Он чудовищный циник…

— Извините, Людмила Захаровна, а он вообще-тонормальный? — спросил вдруг Никита.

— Едва ли… Но раз он не сидит в сумасшедшем доме, аживет среди нормальных людей, значит, может и даже должен отвечать за своипоступки. Уверена, любая экспертиза признала бы его вменяемым.

— А почему вы именно сегодня пошли к нему? —смущенно спросил Гошка.

— Потому что… Потому что только вчера узнала… Дело втом, что до женитьбы на Алле он был женат на моей сестре… И вот теперь онобхаживает ее, предлагает вновь выйти за него замуж и уехать, предварительнопродав квартиру… А эта идиотка, моя сестра, кажется, все еще любит его… Но яземлю с небом сведу, не позволю ей такую глупость сделать. Наверное, напав нанего, я совершила грандиозную ошибку, он теперь будет настороже… Не надо мнебыло к нему ходить! Но я просто не вы держала. Как узнала об этом… Ну, ребятки,вот мы и пришли. Спасибо вам огромное. Надо бы пригласить вас к себе, хоть чаемнапоить, но, честно говоря, просто нет сил. Я вам свой телефон и адрес оставлю,будете в этих краях, заходите.

Она прочувственно пожала руку сперва Гошке, а потом Никите.

— Спасибо, спасибо вам! Теперь я хоть знаю, что не вселюди похожи на Ивана.

— С этими словами она скрылась в подъезде.

— Ну, Гошка, что скажешь?

— Да… Нет слов…

— Ты, Гошка, гений!

— Я? Почему?

— Сообразил предложить ей воду! И мы столько всегоузнали…

— Правда, не очень понятно, что с этим делать? Людмиласказала, здесь он ведет себя нормально…

— Нет, ты не гений, ты болван! — закричал вдругНикита. — Ни фига себе нормально, заказал какую-то старушку! По-твоему,это нормально?

— Точно, — почесал в затылке Гошка. — У меняэто как-то из башки вылетело. Слушай, Никита, а может, надо было сказать проэто Людмиле?

— Ты сдурел, да? Она же нервная! Еще, чего доброго,пойдет к нему и скажет: «Ты, мерзавец, решил еще старушку пришить!» Нам этонадо? Нет, мы должны сами вывести его на чистую воду испасти старушку.