Мне нет от ударов судьбы

Покоя ни ночью, ни днем.

Я изгнан, и дом мой родной

Лишь в сердце верном твоем.

По дороге домой я мурлыкал эту песенку.

Мисс Эмили Бартон пришла к нам, как раз когда мы кончалипить чай. Она хотела поговорить о том, что надо сделать в садике виллы.

С полчаса мы ходили по саду и беседовали, а потом сноваповернули к дому. В этот момент мисс Эмили, понизив голос, пробормотала:

— Надеюсь, Миген.., не была слишком уж расстроена всемиэтими ужасами?

— Вы имеете в виду смерть ее матери?

— Да, конечно. Но прежде всего я подумала о той.., отой гадости, которая была ее причиной.

Мной овладело любопытство. Хотелось знать, как смотрит навсе это мисс Бартон.

— А как вы полагаете? Это обвинение было правдивым?

— Нет, нет, конечно же нет… Я абсолютно уверена, чтомиссис Симмингтон никогда.., что… — Бедная мисс Эмили смутилась и покраснела докорней волос. — Я думаю, что в этом нет ни крошки правды.., хотя,разумеется, это могло быть карой…

— Карой? — я вытаращил на нее глаза.

Эмили Бартон, красная, как пион, похожа была сейчас нафигурку стыдливой пастушки из мейсенского фарфора.

— Я не могу отделаться от мысли, что все эти ужасныеписьма, все те страдания и горе, которые они причинили, имеют цель.

— Еще бы — для того ведь их и посылали, — ответиля хмуро.

— Нет, нет, мистер Бертон, вы меня не правильно поняли.Я говорю не о человеке, писавшем их, — это, конечно, негодяй. Я думала отой цели, которую могло иметь божественное провидение! Оно послало нам все этистрадания, чтобы заставить осознать наши собственные недостатки.

— Провидение надо полагать, смогло бы воспользоваться иболее подходящим оружием.

Мисс Эмили пробормотала что-то насчет неисповедимости путейгосподних.

— Нет, — запротестовал я. — Люди слишком ужчасто сваливают на бога зло, которое они совершают сами и добровольно. Я бы ещене возражал, если бы вы сказали, что оно было послано дьяволом, но господу богунезачем наказывать нас, мисс Бартон. Все мы и так как нельзя старательнеенаказываем друг друга.

— Но я не могу понять, зачем кто-то посылает этиписьма?

Я пожал плечами:

— Какой-то душевнобольной.

— По-моему, это ужасно грустно.

— Грустно? Это мерзость! И я не прошу извинения за то,что употребил это слово, — оно точно выражает мое мнение.

Розовая краска исчезла с лица мисс Бартон. Сейчас она былабледной, как мел.

— Но почему, мистер Бертон, почему? Неужели это можеткому-то доставлять радость?

— Этого не можем, увы, понять ни вы, ни я.

Мисс Эмили понизила голос:

— Здесь никогда не происходило ничего подобного —никогда, столько я себя помню. Мы жили тут все как одна счастливая семья. Чтобы на это сказала моя мамочка? Господи, приходится радоваться, что она хоть отэтого была избавлена.

Я подумал, что старая миссис Бартон, судя по тому, что я оней слышал, вынесла бы и не то еще и, вернее всего, наслаждалась бы подобнойсенсацией.

— Меня это ужасно огорчает, — продолжала миссЭмили.

— А вы сами.., гм.., не получали ничегоподобного? — спросил я.

Она залилась краской.

— О нет.., о нет, нет! Это было бы ужасно!

Я поспешно извинился, тем не менее ушла она в высшей мерерасстроенная.

Я вошел в дом. Джоан стояла в гостиной у камина, в котором горелогонь — вечера были еще холодные. В руках у нее было распечатанное письмо.Услышав мои шаги, она быстро обернулась.

— Джерри! Вот это было в почтовом ящике — кто-то кинулнам его туда. Начинается: «Ты, крашеная стерва…»

— А дальше?

Джоан ухмыльнулась:

— То же свинство, что и в первый раз.

Она швырнула письмо в камин. Резким движением, так что вспине заболело, я вытащил его, прежде чем пламя охватило бумагу.

— Сжечь не пойдет, — сказал я. — Это письмоможет понадобиться.

— Понадобиться?

— Для полиции.

Старший инспектор Нэш зашел к нам на следующий день послеполудня. Мне он понравился с первого взгляда. Лучший инспектор уголовногорозыска, какого я только видел. Высокий, с военной выправкой и спокойнымиумными глазами. Он приступил прямо к делу, не разыгрывая из себя важнуюперсону.

— Здравствуйте, мистер Бертон. Полагаю, выдогадываетесь, почему я заглянул к вам.

— Думаю, что да. Из-за этих анонимных писем.

Он кивнул.

— Я узнал, что и вы получили одно из них.

— Да, вскоре после приезда.

— Что там, собственно было написано?

Чуть подумав, я постарался, насколько мог, верно изложитьсодержание письма.

Инспектор слушал меня, ничем не проявляя своих чувств, налице у него не дрогнул ни один мускул. Когда я кончил, он заметил:

— Хорошо. Вы не сохранили это письмо, мистер Бертон?

— К сожалению, нет. Понимаете, мне оно показалосьпросто единичным проявлением недоброжелательности к чужим здесь людям.

Инспектор понимающе наклонил голову.

— Жаль, — только и сказал он.

— Однако моя сестра, — продолжал я, — тожеполучила вчера анонимку. Я не дал ей швырнуть ее в огонь.

— Спасибо, мистер Бертон, очень разумно с вашейстороны.

Я подошел к письменному столу и отпер ящик, в которыйположил письмо, рассудив, что вряд ли стоит, чтобы оно попалось на глазаПартридж. Я подал письмо Нэшу. Прочтя его, он поднял глаза и спросил:

— Выглядит так же, как и то — первое?

— По-моему, да — насколько могу припомнить.

— Адрес и сам текст тоже были написаны по-разному?

— Да. Адрес был напечатан на пишущей машинке, а самописьмо составлено из вырезанных букв и слов, наклеенных на листок бумаги.

Нэш кивнул и сунул анонимку в карман, а потом предложил:

— Мистер Бертон, не хотите поехать со мной к нам вуправление? Мы бы устроили там небольшое совещание: это сэкономит нам множествовремени и ошибок.