Я сдержала стон усталости. Так хотелось завтра еще немного полениться, но кто ж позволит…

— А ваш Ион… Какой он? — спросила Иринь. Новость о завтрашней учебе ее тоже не очень порадовала.

— Он у нас очень уважаемый целитель с ужасным характером. А женщин на дух не переносит, — совсем расстроила сестру Вайорика. — Я не напугать тебя хочу, Иринь, а предупредить. Но есть у него слабость одна, любит он смышленых и расторопных, а уж ум как ценит! Поэтому князя он слушает, да Больдо еще, но если сумеешь завоевать его расположение, то на всю жизнь.

Иринь не ответила, но Вайорика и не ждала, прекрасно понимая, что мы на ус мотаем и все запоминаем.

Вскоре мы добрались до спальни, в дверях которой неожиданно обнаружился Василе. Мы ему поклонились и выжидательно замерли.

— Лиля, хочу с тобой поговорить. Пойдем. — И протянул руку. Я же на его широкую ладонь уставилась и вопросительно глаза подняла, а князь будто ощетинился, взгляд тучами заволокло. — Аль неприятно тебе меня даже за руку взять?

Вот же несносный! Как ребенок малый: не уважишь вниманием, так обида лютая.

— Не поняла я, княже, ваш намек, — рассмеялась, берясь за его крепкую ладонь. — У нас нареченные на людях редко свою симпатию демонстрируют. Не привыкшая я к такому.

Василе засмущался, руку не отнял, но спросить спросил:

— А как же тогда понять, что ты человеку мил?

— Могу рассказать, — с лукавой улыбкой проговорила я. Уж больно хотелось мне поддразнить князя, а сестра с Вайорикой прятали улыбки, наблюдая за нами.

— Расскажи, — кивнул Василе. — Вот пойдем сейчас в место укромное и все мне поведаешь.

Теперь князь засмущал меня, наслаждаясь румянцем на щеках, а потом сжал крепче ладонь и повел куда-то выше по узкой лестнице, к самой крыше, отомкнул дверь тяжелую ключом и вывел меня на небольшую площадку, с которой открывался невероятный вид на замок и леса ближайшие. Сумерки уже сгустились над лесом, укрывая его в темноту, а на замковых стенах смотровые зажгли факелы. Я поежилась от дуновения ветра, и Василе сразу же меня крепко обнял. Сердце мое сначала замерло птичкой, а потом затрепыхалось в груди: то ли от испуга, то ли от предвкушения, но князь лишь согревал своим теплом.

— Жду твоего рассказа, Лиля. Какие такие хитрости ты знаешь, чтобы милый твой всегда знал, что люб, — весело спросил Василе. — Уж больно интересно, на ком ты премудрости эти проверяла.

Я улыбнулась и решила поведать. Все-все.

Я прижалась к Василе и начала свой рассказ:

— Сначала нужно, чтобы милый изучил все значения полевых цветов. Наука это важная и нужная. Например, колокольчик, значит грусть по любимому. Васильки — надежду на разговор, ромашка же означает дружбу, лютики своим ярким цветом радуют глаз и значат радость, а вот ландыши… — замолчала на мгновение, а потом смеясь продолжила, — тайную страсть.

— Прямо страсть тайную? — спросил Василе, обнимая крепче.

— Отчего же нет. И такие порывы у людей бывают. У вас такого не было, княже? Вы же уже муж старый, многое повидали.

Василе поперхнулся.

— Не так я и стар, чтобы все в мире испытать. Да и не было у меня страсти тайной. Не люблю я тайны и лишние не создаю.

Я задумалась над сказанным. Получается, что лишних не было, а так тайны у княже имелись, и не одна.

— И много у вас тайн, князь?

Василе ответил не сразу, что-то долго взвешивая в уме.

— Не буду скрывать — есть они, Лиля, но все до единой тебе раскрою после свадьбы нашей.

Я развернулась в объятиях и закинула голову, чтобы в глаза его светлые посмотреть.

— Отчего же не раньше? Тайны вы не любите, но с них наш союз и начнете. А мне же что прикажете делать?! Супруги должны доверять друг другу, а вы меня просите о доверии, но по слову вашему только, а сами скрываете жизнь свою.

В глазах князя промелькнула боль, а следом за ней взгляд будто ледяной коркой покрылся, такие очи холодные стали, будто неживые. Он раскрыл объятия и отступил резко. Сразу же прохладный вечерний ветер бросился между нами, выстуживая тепло.

— Лиля, ты моя нареченная, так показала реликвия моего дома, значит, придется тебе принять всю ношу мою: новый уклад, новый дом, своего будущего мужа со всеми его тайнами. Другому не бывать.

Я поджала губы и хотела уже кинуться к выходу из башни, но замерла: глаза Василе вдруг блеснули алым. Не отблеском факелов на стенах, а своим внутренним магическим огнем. Волшбе я придавала мало значения, ведь сама не обладала даром таковым, лишь видения были мне отдушиной, что боги не обошли стороной при рождении. А сестрице моей, Иринь, наверное, совсем несладко, ведь только ум у нее да смекалка. Но сколько помню себя, всегда за советом, за помощью к ней. Даже Малена не гнушалась со средней обсудить, что гложило ее. Оттого я в магию не верю, как в силу, дающую мудрость, зато боюсь ее, ведь противопоставить нечего.

Видимо, мой страх в глазах промелькнул, раз Василе каменной глыбой замер и уставился так страшно.

— Боишься меня до сих пор? — тихо спросил он.

— Ваша магия меня пугает, ведь вы сильны и как человек, и как маг. Я всегда чувствую дар, могу человека «прочитать», как книгу, но не вас. Вы будто на все засовы закрыты, а дверей этих не счесть. И страшно от этого, ведь значит, что не хотите вы, чтоб про вашу силу знали. А я знаю, что так только черные колдуны поступают. С судьбой я своей смирюсь, даже ежели вы из запретных магов, даю свое слово. Но тяжело мне от этого незнания, будто отношения наши обман, морок, раз нет доверия между нами.

Василе сглотнул и схватил меня за предплечья, в глаза заглядывая.

— Лиля, не могу я сказать сейчас. Брачные клятвы станут и клятвами магическими, после чего не сможешь ты ни рассказать про мой дар, не использовать его против меня. Таков наш древний обычай, и нарушать я его не могу, но прошу поверь — к черным колдунам не вхож я. На эту магию и у нас запрет наложен.

— Значит, батюшка мой приедет, и свадьба будет? Тогда перестанут между нами недомолвки стоять?

Василе провел руками до моих запястий и нежно сжал в своих ладонях мои пальцы.

— Свадьба у нас будет в последний месяц года, на зимнее Солнцестояние, чтобы все боги: и наши, и ваши — благословили нас. Да и в возраст ты войдешь магический, что не менее важно для ритуала.

Я удивленно посмотрела на Василе и тихо спросила:

— Но ведь это же столько месяцев еще. Как-то нехорошо, что мы без клятв будем ходить.

— Не переживай, у старых семей такой обычай, никто в твою сторону и косого взгляда не кинет. Наоборот, если все испытания пройдем достойно, то каждый мой подданный будет молиться за нас, как за богов.

— Испытания? — переспросила я. — Какие еще испытания, если житие с вами уже нелегкая задача.