— Я не люблю, когда обо мне за глаза говорят. Руби с плеча, прямо. Я так понимаю. Здорово!

Он взглянул на Соню. Протянул руку, легонько дернул ее за локон.

— Здравствуй, Бедная Лиза!

— Здрав… — прошептала Соня и отвернулась.

— Это что еще значит? — напустилась на Юкова Женя. — Ах ты, грубиян! Познакомься сейчас же с Люсей и будь вежливым!

— А я с ней знаком, с этой твоей Люсей, — отмахнулся Аркадий. — И с братом ее знаком. Хороший братец… сценой увлекается. Клоуном будет.

Людмила не выдержала.

— Вы-то чем увлекаетесь? — неприязненно спросила она.

Все еще сидя верхом, Аркадий окинул Людмилу вызывающим взглядом.

— Вы! — Он нажал на это слово. — Вы говорите — я. В древней стране Греции жил один человек — Герострат. Он хотел попасть в историю, а для этого спалил храм богини… Женька, не знаешь, какой богини?

Румянцева пожала плечами.

— Ну да черт с ней! — насмешливо продолжал Аркадий. — Жаль, что храмов в наш век не строят… Удовлетворены, Лапчинская?

— Почти, — сухо ответила Людмила.

— Ну и ладно. — Голос у Аркадия стал более миролюбивым. — Хватит с меня и «почти»…

На балконе установилось молчание. Людмила демонстративно отвернулась. Соня глядела себе под ноги. Женя, не привыкшая лазить за словом в карман, тоже, видно, смешалась.

Аркадий сидел верхом на перилах и грустно посвистывал. Он снова почувствовал неловкость.

— Люся! — вдруг крикнула Женя. — Иди-ка на минутку! Соня, мы сейчас придем.

И Румянцева шмыгнула в дверь так, что взвились ее пышные на концах косы.

Людмила недоуменно пожала плечами и скрылась за ней.

— Так, — неуверенно сказал Аркадий, перекидывая на балкон ногу. Рваные сандалии смутили его. Он слез с перил и украдкой засунул носки сандалий под разостланный на полу коврик.

Соня терпеливо молчала.

— Максим Степанович дома? — наконец спросил Аркадий.

— Папа в командировке, — чуть слышно прошептала Соня.

Аркадий почему-то вздохнул.

— Не страшно одной?

Опущенные ресницы девушки дрогнули.

— Нет, не страшно…

Юков подошвами сандалий ожесточенно тер под ковриком пол.

— Слышь, Сонь?..

— Да?

— Принеси попить. Жарко что-то…

Только сейчас Аркадий почувствовал, что ему действительно нестерпимо душно. Он снял кепку и подкладкой вытер лицо.

Соня протянула ему полный до краев влажный стакан.

Залпом выпив воду, Юков сказал:

— Хороша вода. Принеси… еще.

Второй стакан он опорожнил мелкими глотками.

— Может, еще? — улыбнулась Соня.

Аркадий подумал.

— Нет, больше не хочу, спасибо.

Соня с опаской протянула ему расческу:

— У тебя волосы растрепались. Расчеши…

— Да зачем… у меня своя есть. — Аркадий полез в карман. — Остригусь вот… наголо.

— Наголо будет некрасиво…

— Сойдет! — хмуро выговорил Аркадий, вынимая из кармана горсть всевозможных вещиц — ножик, самодельный свисток, два рыболовных крючка, воткнутых в пробку из-под шампанского, каким-то чудом попавший в компанию с мужскими предметами наперсток, кусок вару и бильярдный шарик… Расчески среди этого хлама не было. Зато с перочинным ножиком соседствовало обшарпанное круглое зеркальце.

И Соня тотчас же узнала это зеркальце. На тыльной стороне его сохранились инициалы — К. С.

— Это мое зеркало! — сказала Соня и вдруг испугалась.

— Что… написано на нем? — вздрогнул Аркадий.

— Написано…

— Выдумывай! — проворчал Аркадий и стал краснеть, поняв, что уличен. Никогда еще в жизни он так не краснел! Сначала у него занялись щеки, потом словно налились вишневым соком, загорелись уши.

Смущение Аркадия воодушевило Соню.

— Это мое зеркало! — повторила она. — Вот и метка на нем… Покажи! Вот метка.

Полгода назад она оставила это зеркальце на парте, и оно исчезло, как в воду кануло. Соня уже и забыла о нем: великое богатство — зеркальце! И вдруг… вот оно у кого оказалось — у Аркадия!

— Покажи! — властно требовала Соня, впервые ощутив в себе силу, перед которой Аркадий не мог устоять.

И Аркадий разжал кулак и позволил ей взять зеркальце.

— Я нашел его, — пролепетал он, — в коридоре… или и классе… где-то там… не помню.

— Да, да, в классе! — замирая от восторга, говорила Соня. — Ты смотри, вот метка. К. С. Ты заметил это?

— Метку? Нет, не заметил. Где? Нет, не заметил.

Соня смело взглянула Аркадию прямо в глаза.

— Не заметил?

О-о, не так это! Аркадий, конечно, заметил, знал. Он стащил у нее зеркальце. Соня понимала это теперь.

— Фу, жарища! — простонал Аркадий, помахивая кепкой, как веером. — Раз, твое… возьми. Мне оно ни к чему… так, валялось. Я его все хотел выбросить. А потом… ты ничего не заметила, когда гляделась в него?

— Нет. А что? Нет, ничего не заметила, — насторожилась Соня.

— Тебе не казалось в этом зеркале, что глаза у тебя… как у жулика? — допытывался Аркадий.

— Не казалось! — Соня взглянула в зеркальце и увидела там сначала нос, а потом глаз. Глаз был счастливый.

Аркадий вопросительно смотрел на нее.

— Нормальное зеркало, — пожала плечами Соня.

— Ладно, — вздохнул Аркадий. — Возьми его себе.

Он надел кепку и полез на перила.

— Пора мне. До свиданья!

— Ты уходишь? — у Сони дрогнул голос.

Не отвечая, Аркадий съезжал по столбу вниз.

— Лови зеркало, Аркадий! — взмолилась Соня.

Юков, не оглядываясь, дошел до забора, вылез в дыру.

Соня надеялась, что он все-таки оглянется.

Не оглянулся!

И это означало, что сегодняшний мирный разговор, может быть, пойдет не в счет.

Соня глядела, как спокойно шел по тупичку Аркадий, и ей хотелось разбить злополучное зеркальце вдребезги.

А Юков смог дойти спокойно только до угла. До угла его словно сдерживала какая-то цепь. Цепь оборвалась, и Аркадий помчался, что было духу.

Сейчас, как никогда, он был готов к подвигу. Повод, повод! Ему нужен был повод!

ВМЕСТО ПОДВИГА

Что такое любовь?

Года три назад Аркадий прочитал в какой-то книжке: «Если все люди на земле полюбят, мир преобразится и станет прекрасным». Юков не разделял в то время такую точку зрения. «Фантазия и чепуха!» — смело начертал он на полях, но книгу все-таки дочитал: кроме любви, в ней описывались интересные приключения.

Но приключения он скоро забыл, забыл и любовную историю, а изречение почему-то накрепко засело в голову. Оно не раз вспоминалось. Вспомнилось и сейчас.

Аркадий огляделся по сторонам и сказал вслух:

— Здорово!

Все вокруг было прекрасным: лица людей, дома, деревья, улица, вымощенная булыжником, небо, загроможденное ужасно белыми облаками.

«Вот это здорово! Вот это здорово!» — мысленно пел Аркадий и весело глядел на встречных. С любым из них он готов был перекинуться словечком, а заодно и удивить своей неожиданной вежливостью.

Да, мир был прекрасен, и Аркадий чувствовал себя счастливчиком, потому что жил несомненно в самом центре этого прекрасного мира, на одной из лучших