– Надеюсь, ты найдешь чем заняться в мое отсутствие.

– Возможно, – задумчиво проговорила Таппенс.

Муж бросил на нее подозрительный взгляд – с ней постояннонужно было быть настороже.

– Таппенс, что ты затеваешь?

– Ничего... пока что. Я только размышляю.

– О чем?

– О «Солнечных горах». И о милой старушке, которая пьетмолоко и рассказывает страшные истории о мертвых младенцах и каминах. Меня этозаинтриговало. Я решила, что расспрошу ее об этом, когда мы в следующий разприедем к тетушке Аде, но следующего раза не случилось, тетушка умерла. А когдамы снова приехали в «Солнечные горы», миссис Ланкастер... исчезла.

– Ты хочешь сказать, за ней приехали ее родственники иувезли ее? Это не называется «исчезла», это вполне естественно.

– Нет, она исчезла – на письма никто не отвечает, адресаникакого нет, найти его невозможно. Я более чем уверена, что она именноисчезла.

– Но...

Таппенс не дала ему договорить:

– Послушай, Томми, предположим, что совершено то или иноепреступление. Все шито-крыто, никто ничего не знает; но предположим, что всемье есть человек, которому что-то известно, причем этот человек – старушка,которая любит поговорить, она постоянно со всеми болтает, и вы начинаетепонимать, что это для вас небезопасно. Как ты думаешь, что в этом случае даннаяособа сделает?

– Подсыплет в суп мышьячку? – весело предположил Томми. –Или стукнет по голове?.. А может быть, столкнет с лестницы?

– Нет, это слишком открыто. Неожиданная смерть вызываетподозрения. Нет, она будет искать более простые пути. И найдет их. Отличныйреспектабельный дом для старушек из хороших семей. Она туда съездит, назвавшисьмиссис Джонсон или миссис Робинсон, или поручит это дело какому-нибудь третьемулицу, не вызывающему подозрений, а все финансовые расчеты будет вести черезнадежную адвокатскую фирму. При случае эта самая миссис Джонсон намекнет, что уее родственницы бывают странные фантазии, ей мерещатся разные ужасы и онаобожает о них говорить, как, впрочем, случается и с другими старушками. Никтоне удивится, если она начнет молоть всякую чепуху насчет отравленного молока,будет рассказывать о мертвых младенцах, спрятанных позади камина, об украденныхдетях – ее никто не станет слушать. Просто скажут себе: эта старая мисс илимиссис такая-то опять несет бог знает что. И никто, решительно никто не обратитникакого внимания.

– Если не считать миссис Томас Бересфорд, – заметил Томми.

– Да, ты прав.Я обратила.

– Но почему?

– Сама не понимаю, – задумчиво проговорила Таппенс. – Этокак в сказке: щелкни пальцем только раз – до беды дойдет сейчас.Мне вдруг сталострашно. Мне всегда казалось, что «Солнечные горы» – это такое приятноеспокойное место, а теперь я вдруг начала сомневаться – иначе никак не скажешь.Мне захотелось узнать побольше. И вот миссис Ланкастер исчезает. Кто-то еепохитил.

– Но зачем бы это стали делать?

– Единственное объяснение, которое приходит мне в голову, –это то, что она становилась все несноснее, с точки зрения родственников, – всебольше болтала. А может быть, и другое: вдруг она кого-то узнала? Или ееузнали, или сказали что-нибудь такое, что у нее возникли новые идеи по поводутого, что когда-то случилось. Во всяком случае, по той или иной причине онастала опасной.

– Послушай, Таппенс, все это дело – сплошные «кто-то» или«что-то». Ты напридумывала бог знает что. С какой стати ты занимаешься вещами,до которых тебе нет никакого дела?

– Тебя послушать, так никому ни до чего нет дела, –возразила Таппенс. – Вот и сиди себе спокойно и не волнуйся.

– Оставь в покое эти «Солнечные горы».

– Туда я возвращаться не собираюсь, мне там нечего делать, яузнала все, что мне нужно. Мне кажется, пока старушка находилась там, она былав безопасности. Но я хочу выяснить, где она находится сейчас,я хочу ее найти,пока еще есть время,пока с ней ничего не случилось.

– Господи, да что с ней может случиться?

– Мне даже не хочется об этом думать. Но я напала на след исобираюсь стать Пруденс Бересфорд, частным сыщиком. Помнишь то время, когда насназывали «пара знаменитых детективов»?

– Это я был знаменитым детективом, а ты была мисс Робинсон,моим личным секретарем.

– Ну, не все время. Во всяком случае, именно этим ясобираюсь заниматься, пока ты будешь в своем сверхсекретном роскошном особнякеразвлекаться играми в международный шпионаж. А я займусь делом, котороеназывается «Спасение миссис Ланкастер».

– Скорее всего, ты обнаружишь, что она цела и невредима.

– Очень на это надеюсь. Буду рада, как никто другой, еслиокажется именно так.

– Как же ты собираешься приступить к делу?

– Я уже сказала, сначала мне нужно все обдумать. Может быть,дать объявление? Нет, это было бы ошибкой.

– Будь осторожна, – сам не зная почему предостерег ее Томми.

Таппенс не удостоила его ответом.

В понедельник утром Альберт, верой и правдой служившийБересфордам вот уже много лет, бывший, по сути дела, главной опорой их дома стех самых пор, как его в качестве рыжего мальчишки-лифтера привлекли к борьбе спреступным миром, поставил на тумбочку между двумя кроватями поднос с утреннимчаем, раздвинул портьеры, сообщил, что погода отличная, и вышел из комнаты, сдостоинством неся свое значительно располневшее тело.

Таппенс зевнула, села на кровати, протерла глаза, налилачашку чаю, бросила в нее ломтик лимона и заметила, что день как будто быпрекрасный, но, впрочем, ничего нельзя сказать наверняка.

Томми со стоном повернулся на другой бок.

– Просыпайся, – сказала Таппенс. – Тебе ведь сегодня нужнокое-куда идти, ты что, забыл?

– О господи! – проворчал Томми. – Действительно нужно.

Он тоже сел и налил себе чаю, бросив одобрительный взгляд нависящую на стене картину.

– Должен тебе сказать, Таппенс, эта картина действительноочень хороша.

– Это от особого освещения – солнце из окна падает на неесбоку.

– У нее такой мирный вид.

– Я определенно видела этот пейзаж раньше. Очень хотелось бывспомнить где.

– Не понимаю, какое это имеет значение. Когда-нибудьвспомнишь.