Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Особенно его ждали в квартирах после евроремонта. И Потапов тогда особенно ощущал свою значимость и неимоверное превосходство над всеми вместе взятыми новыми русскими и даже старыми тоже. Он важно входил в распахнутые для него двери, сначала пронося через них свой круглый живот, похожий на живот предпоследнего срока беременности, а потом уже пухлые щеки и волшебный сундучок. Спрашивал, в чем проблема, и, вальяжно расположившись на месте и достав свои волшебные инструменты, начинал работу.
Так он попал и к Стеше. Просто, когда он умер, подавившись сливовой косточкой от любимого компота, сваренного его родственницей и проводницей поездов дальнего следования тетей Глашей, он так и не понял, что уже навсегда потерял работу в любимом ЖЭКе. А тут на другом конце планеты у русской девушки потек кран индийского допотопного производства. И тут Стеша вспомнила этого странного слесаря Потапова, который частенько наведывался в ее коммунальную квартиру, когда соседи сверху мыли свою кавказскую овчарку, а ее чистая драгоценная шерсть после этого почему-то непременно застревала в ванной этажом ниже.
Так вот, Стеша его и вспомнила, чисто автоматически, не придавая этому никакого значения. А он тут как тут, и билет на самолет не надо. Редко таких фанатов слесарного дела встретишь.
Но когда он у нее объявился, то не то что отремонтировать кран, он даже гаечный ключ поднять не смог. Только тогда он понял, что с миром, ранее твердым и осязаемым, нелады пошли.
Он был вне себя от горя, когда наконец-то понял, что умер. Девушке ничего не оставалось делать, она пожалела его и разрешила остаться ночевать на кухне.
Да и Камини была не против. Камини-то здесь изначально была, когда Стеша только приехала в эту квартиру. Они в тот же день и познакомились. Камини пришла к ней во сне и рассказала свою трагическую историю. Она сидела за столом совершенно голая, даже не дрожа от осеннего холода, который в то время был особенно сильным именно ночью. И Стеша отчетливо поняла, что эта женщина давно мертва, что она покончила жизнь самоубийством, но почему-то до сих пор обитает в этом доме.
— Я постараюсь тебе не причинять беспокойства, — сказала она.
— Да нет, ты меня нисколько не беспокоишь, я даже рада твоему приезду, — ответила женщина.
— Хорошо, тогда будем друзьями.
— Да, конечно…
Тут зазвонил будильник.
Камини встрепенулась и поспешно исчезла.
После этого случая они стали часто встречаться в темном коридоре или на кухне, где обитал Потапов, но почти не разговаривали. Не то чтобы не хотели, просто была некая самодостаточность в их молчании, и Стешу это устраивало.
Стивен проснулся от странного сна. Казалось, что он мало был связан с реальностью; единственно, что в нем было реального, — это глаза.
Он помнил эти глаза. Глаза, похожие на спелую черную сливу, красивые и печальные. Они размещались под плавным разлетом бровей на чистом, словно выточенном восточном лице.
Это была дочь хозяина дома, где расквартировали их 3-ю бригаду 3-й пехотной дивизии Форта Кэмпбол. Их было семеро, и они были американцы, считавшиеся врагами, но иракские крестьяне не могли отказать им в гостеприимстве. И, отстав от своей части после военных действий, они остановились в этом иракском поселении, которое даже не имело обозначения на карте, и ждали дальнейших распоряжений от вышестоящих органов, но проходили дни, а распоряжений не было.
Часто, когда девушка выходила за водой, неся на бедре еще пустой кувшин, он как бы невзначай выходил во двор и попадал ей навстречу, а она испуганно вскидывала на него свои огромные сливовые глаза и тут же опять опускала их долу. Но и этого мгновения было для него достаточно, чтобы потом не спать полночи и вспоминать этот миг, который каким-то непонятным трепетом наполнял его сердце.
Была ли это любовь или маленькая влюбленность, он не знал. В колледже он не раз встречался со смазливыми молоденькими американками, играл с ними в теннис, катался на сноуборде, ездил на пикники и до упоения занимался сексом, но он никогда не испытывал этого трепета и этого непонятно откуда взявшегося смущения.
Там было все по-другому, а здесь была война, и любить иракскую девушку он просто не имел права.
Они стояли в этом поселении уже пять дней, и все эти пять дней он постоянно приникал глазом к отверстию глинобитной хижины, где они временно разместились, и ждал ее появления.
А она всякий раз, как только встречала его взгляд, готова была раствориться в пространстве от жаркой волны новых чувств, которые наполняли ее тоненькое, еще не оформившееся тело.
Стивен за время своей службы ко многому привык. Он научился пить джин и виски, которые присылали с родины в бутылках от средства для полоскания рта, подкрашенные пищевым красителем, а также местную иракскую самогонку «Сок хаджи», покуривал гашиш для успокоения, но женщин не трогал, хотя знал, что именно они являлись самым изысканным развлечением бойцов Американской армии.
Также он знал, что с минуты на минуту они могут получить приказ о дислокации. И это даже как-то успокаивало его. Что вот придет приказ, они уйдут в другое место, и он больше никогда не увидит эти сливовые глаза. Но однажды вечером, когда он сидел около местами разрушенного забора и чистил свою табельную винтовку М-16, он услышал за спиной еле слышный шепот. Стивен обернулся. На расстоянии вытянутой руки стояла она. Лицо ее было полуприкрыто, и, словно обнимая и лаская ее стройное тонкое тело, легкую накидку нежно колыхал ветер. Он протянул к ней руки, жестом приглашая подойти, и она, поколебавшись, нерешительно подошла. Стивен почувствовал прикосновение ее ладони на своем лице, легкое, скользящее, еле уловимое, но когда он сам хотел притронуться к ней, она неожиданно вскрикнула и, быстро обернувшись, побежала в темный сарай, где призывно блеяли козы. Стивен оглянулся по сторонам, во дворе никого не было. Но что-то явно испугало ее, может, собственная вольность?
В эту ночь он долго не спал. А на следующий день пришел приказ, где было сказано, что завтра они должны отправиться в Багдад.
Ну вот, думал Стив. Только что-то началось, и на тебе. Но делать было нечего, пришлось собираться.
По случаю отбытия была затеяна большая пьянка. Ребята заказали у местных торговцев иракский самогон, и их понесло. Поначалу Стив не очень хотел участвовать в этой пьянке, но потихоньку втянулся. Пить в Американской армии считалось тем же самым, что принять лекарство от стресса, начальство на это действо смотрело сквозь пальцы… Вскоре все опьянели.
— Ну как твоя красотка? — стал лезть с вопросами Кайл, из его рта воняло луком и были видны кривые коричневые зубы. — Неужто не поимеешь девку?
— Нет.
— Почему ж, вроде нравится тебе? Или чего боишься, так я прикрою.
Как он прикроет, Стивен уже знал, эту скользкую личность многие старались обходить стороной, даже его собственный брат Гарри, который служил в этом же отделении. Потому что любая информация об их вольностях и даже невинных развлечениях каким-то образом протекала в секретные донесения к начальству, и все в этом подозревали именно Кайла.