сумерек, проникая сквозь высокие и узкие ели, отражался от поверхности пруда, и вся эта идиллическая картина словно насмехалась своей безмятежностью над торопливостью Бена.

Наконец они свернули с тропы и, быстро одолев пару ступенек вверх, оказались на вымощенной кирпичной брусчаткой дорожке, ведущей в столовую. Столовая — или официально «Обеденный корпус», хотя никто ее так, естественно, не называл, — очень напоминала квадратные здания общежитий и тоже была выстроена из кирпича и камня в стиле английской готики, только казалась лет на сорок старше и лет на сорок изящнее, чем те. По низу шиферных скатов крыши шли водосточные желоба с гаргульями, высокие окна прикрывали свинцовые решетки, отчего те превращались во множество маленьких окошек, а ведущий к двери в столовую проем располагался в высокой, в два этажа, каменной арке.

Наконец они вдвоем приблизились к дубовым входным створкам в двенадцать футов высотой. Бен взялся за кованое витое кольцо на двери — толстое, как садовый шланг, и шириной с пирожковую тарелку — и всем своим весом потянул. Широкие дверные петли мягко подались, и Ахмед первым шагнул внутрь. Гулко постукивая подошвами по каменному полу, они быстрым шагом миновали ведущий к обеденному залу длинный коридор с высокими готическими окнами с одной стороны и дубовыми табличками со списками именитых выпускников с другой. Множество пальцев столько раз водило по ним в поисках прославленных имен, что местами таблички оказались уже натерты до блеска. Очень скоро послышался гул множества голосов из обеденного зала.

Бен напомнил Ахмеду, где тому следует сидеть, и пошел искать собственный стол, за которым уже вовсю уплетали главное блюдо. Другие ребята и два учителя улыбнулись Бену, однако он, вспыхнув от смущения, постарался все же не привлекать к себе особого внимания.

В зале отдыха столовой, где после ужина собрались наряженные школяры, Бен обвел глазами гудящую разговорами толпу и наконец разглядел косматую голову Хатча, склонившегося над пузатыми кофейниками, больше похожими на супницы. Хатч умел окружать себя ореолом уверенности в себе и в своих действиях. Бен стал пробиваться к нему, оставив позади ребят, сидевших с ним за одним столом, пока они еще только искали, куда бы прилепиться. С мгновение Хатч пытался его узнать — как будто нарочито выдерживая паузу, — но потом все же улыбнулся, и они пожали руки и даже быстро обнялись, склонившись друг к другу плечами.

Хатч почувствовал рядом щуплое и тоненькое туловище Бена, всегда казавшееся ему каким-то бесплотным. Может, Бен в самом деле отсутствовал здесь и какая-то существенная его часть находилась где-то в другой точке пространства, в том месте, которое он считал лучше этого? Порой Хатчу приходило в голову: а что, если Бен и лагерь «Тонгахивин» считал местом недостойным?

Из высоких серебряных емкостей они налили себе кофе, после чего Хатч отошел к стайке ребят, с которыми уже стоял до этого, и представил Бена Эвану — своему низкорослому и темноволосому соседу по комнате, который и прежде ходил с ним в одну школу в Локуст-Вэлли на Лонг-Айленде. Их родители заранее созвонились с администрацией, договорившись, чтобы мальчиков поселили в одну комнату. Вскоре они уже стояли в компании из шести человек: к ним добавились Тодд, Марк и Кайл, которые тоже жили в корпусе Вудрафа рядом с Хатчем и Эваном. Все уже успели прослышать о прислуге Ахмеда, и это, похоже, было единственным, что им хотелось обсуждать.

— Кто вообще так, мать его, делает?! — возмущался Хатч, обращаясь напрямую к Бену, словно призывая того разделить его праведный гнев. Ахмед, по-видимому, попрал какие-то очень важные для Хатча основы, и теперь тому необходимо было, чтобы все с ним в этом согласились.

— Он что, считает, что все еще у себя дома, в своей гребаной феодальной стране? — высказал Эван естественно напрашивающуюся мысль.

Бен хотел было сказать, что лицо у Ахмеда искреннее и взгляд ясный и открытый, что в нем не чувствуется какой-то хитрости или коварства… Но вместо этого решил рассказать ребятам про кожаный диван, про фотографии на стенах, про стереосистему. И только открыл рот, как почувствовал на своем локте чьи-то цепкие пальцы.

Бен резко обернулся, опасаясь, что это может быть Ахмед, однако уже по жесткому прикосновению чужой руки понял, что это кто-то другой. Он обнаружил за спиной парня чуть пониже него, с густыми рыжими веснушками по всему лицу и с волосами в цвет этих веснушек. Тот сиял радостной улыбкой. Это оказался Рори, тоже сквошист из числа юниоров, на год старше Бена, однако не такой уж сильный игрок и не то чтобы крутой парень.

— Бен! — воскликнул Рори.

Бен улыбнулся, вскинул брови, чувствуя, как группа ребят позади него застыла в ожидании, пытаясь уяснить, стоит ли их драгоценного времени этот разговор.

— Привет, Рори.

— Я так боялся, что команда Сент-Джеймса профукает этот год, решив переключиться на софтбол. Еще и Коул Куинлан после выпускного попал в аварию. Но я видел, как ты играл на Национальном турнире. Чувак, с нами «Поток» устремится мощнее, всех смывая на пути!

Бен уже начал было лелеять надежду, что сумеет произвести на других ребят впечатление своей репутацией в сквоше, пока Хатч не поднимет это дело на смех, но тут же услышал, как тот начал что-то по секрету говорить своим приятелям, и компания разом сомкнулась вокруг него, а Бен остался говорить с новоприбывшим.

— А Прайс тут? — поинтересовался Бен. — Я его пока что не видел.

Рори усмехнулся.

— Прайс появляется на большом ужине, только если его самого туда потянет. Он тебя найдет, не беспокойся.

Бен в ответ вяло улыбнулся.

— Чувак, завтра у нас начинаются капитанские тренировки[19]. Жду не дождусь посмотреть, как ты играешь. Чертовски хочется увидеть!

* * *

Когда мистер Эстон начал зачитывать с кафедры свое Вечернее обращение к первогодкам: «Новичкам бывает очень трудно, однако именно новый человек в школе, как никто другой, способен увидеть всё вокруг свежим и беспристрастным взором…», Бен ушел в собственные мысли, точно зверек, укрывшийся в густом меху.

Вот наконец он и здесь. Подготовительный этап позади.

Капелла достигала высотой четырех этажей, со сводчатым, темным в глубине деревянным потолком. Люстры свисали, точно гигантские медные цветки чертополоха, а на каждой стене виднелось по меньшей мере с акр цветного витражного стекла.

Как вообще можно изобразить в стекле складочку у рта ягненка?

Длинные параллельные ряды деревянных скамей тянулись по обе стороны вдоль центрального прохода, обращенные к нему, дабы школа имела возможность лицезреть самое себя. Новые ученики сидели в первом ряду, более старшие — позади них, на приподнятых на ступеньку скамьях, а педагоги рассаживались вдоль стен в