На основе этого заявления суд определил, что Александр Клозевиц компенсирует наследнице покойной Маркезины Андросович-Лемпицкой, мадемуазель Софии Андросович, тот ущерб, который стал следствием того, что Клозевиц не поставил оплаченный товар и присвоил прибыль, полученную незаконным путем.

• Александр Клозевиц освобождается от обвинения в том, что не поставил предусмотренный контрактом товар (71 секунда из будущего после смерти господина Дистели), так как товар был поставлен в полном объеме, что установлено на основании двух фактов:

А. Это подтверждается заявлением врачей, которые слышали (а это же слышала и присутствовавшая при этом Лемпицка), что Дистели, находясь в агонии, сказал, что он побывал в будущем, и добавил: «В конце одиночества начинается смерть». И это, как явствует из заявления о снах, которое сделал суду Клозевиц, было последним, что прозвучало во сне Дистели.

Б. Благодаря факту, изложенному в пункте А, госпожа Лемпицка позже сама вступила в сделку с Клозевицем, так как убедилась, что Дистели, ее любовник, в коммерческом отношении обманут не был.

В результате можно констатировать, что Клозевиц поставил Дистели сон целиком и полностью, то есть сон о Пушкине Дистели видел до конца, так что по этому пункту обвинения продавец не может быть обвинен в получении незаконной прибыли, ибо он в полном объеме поставил покупателю предусмотренную договором «движимость», как он называет свой товар.

• Наконец, следует сказать, что суд не смог установить связь между делом Лемпицкой и убийством управляющего букмекерской конторы ипподрома Исайи Круза, которое пока по-прежнему остается нераскрытым, несмотря на все усилия старшего следователя Эугена Строса, к сфере компетенции которого относится и дело Круза.

Примечание

В ходе расследования дела «Дистели – Лемпицка» было принято решение, что предприятие «Symptom House» должно представить суду некоторые сведения, а именно: отчеты о снах Дистели и Лемпицкой, которые продало им «Symptom House». Указанные отчеты составил и подписал Александр Клозевиц, и они находятся в отдельной папке в числе судебных документов, относящихся к делу «Дистели – Лемпицка». В ходе расследования главный следователь Строс установил, что «Symptom House» располагает и двумя фонозаписями описаний снов, проданных Дистели и Лемпицкой. Оба сна, зафиксированных на фонозаписях, изложены голосом Клозевица.

В Приложении содержатся: отчет Клозевица суду и текст фонозаписей.

Отчет о снах, который содержит:

1. «Сон о смерти Пушкина», который был предметом договора о купле-продаже между господином оперным певцом Матеусом Дистели в качестве покупателя и предприятием «Symptom House» в качестве продавца.

2. «Сон о шагах», который был предметом договора о купле-продаже между госпожой Маркезиной Андросович-Лемпицкой в качестве покупателя и предприятием «Symptom House» в качестве продавца.

По требованию судебных следователей и господина старшего следователя Эугена Строса я, Александр Клозевиц, торговец-астролог и владелец предприятия «SYMPTOM HOUSE. А. & S. K. Сделки с движимостью», полностью осознавая свою моральную, профессиональную и материальную ответственность, заявляю следующее:

Мне было выдвинуто требование реконструировать, пересказать и проанализировать для нужд следствия два сна, которые приснились покойному господину Дистели, оперному певцу, и покойной госпоже Маркезине Андросович-Лемпицкой в тот год, когда они были убиты, а также незадолго до этого и вскоре после этого. Такой отчет об этих снах в виде двух фонозаписей я и представляю следственным органам, предваряя его некоторыми комментариями.

«В глубинной психологии установление контекста конкретного сна представляет собой простую, практически механическую, задачу, имеющую всего лишь подготовительное значение. Дальнейшее воссоздание некоего читаемого текста, другими словами, действительная интерпретация сна, как правило, является задачей гораздо более сложной. Это предполагает наличие способности к психологическому отождествлению, способности комбинировать, интуиции, знание мира и людей и прежде всего наличие специфических знаний, среди которых особо и прежде всего важно расширенное знание вещей и определенные „разумные способности сердца“ (Helmut Hark. «Lexicon Jüngscher Grundbegriffe»).

Кроме того, я с трудом представляю себе, чтобы можно было словами адекватно передать то, что во сне происходит нелинейно и не на уровне языка, а разветвлено (так же, как и в мыслях человека) в разных направлениях и выражается, условно говоря, на уровне чувств и с помощью метафорического языка. Сон не живет в языковом растворе, он парит в свободном вневременном пространстве, а стоит его преобразовать в язык или запись, как он теряет объем и вытягивается в длину. И в таком случае начинает казаться, что такой сон длился гораздо дольше, чем это было на самом деле. Эти два сна, которые в моем отчете описаны на нескольких страницах, промелькнули за несколько секунд каждый. Сон, так же как и страх, проникает в глубину и в ширину, но не в длину.

Тем не менее предлагаю вниманию господина старшего следователя Строса и судебных следователей эту попытку пересказать и первый, и второй сон в надежде, что это поможет пролить свет на обстоятельства дела и послужит торжеству правосудия и справедливости. Сделать что-то большее не в моей власти.

Наконец, хотел бы заметить, что сон Дистели произвел на меня такое впечатление, что я склонен признать, что он действительно побывал в начале XIX века и воспринимал мир вокруг себя как реальную действительность, словно он видел этот мир не своими глазами, а глазами Пушкина. Кроме того, в этом сне Дистели пережил не менее пяти различных видов страха, ввиду чего и весь сон делится на «страхи», как на главы.

Александр Клозевиц

Первый страх

Во сне господина оперного певца Матеуса Дистели Александр Сергеевич Пушкин появился как низкорослый, очень лохматый и худой человек. Дистели его не узнал, но откуда-то понял, что это Пушкин, как только тот подошел к окну и произвел одно из древнейших магических действий знака Венеры, поцеловав несколько раз ноготь на большом пальце, на который был надет крупный перстень с печаткой. На дворе была ненастная ночь, и картина метели вызвала в поэте круговерть стихов:

Буря мглою небо кроет,

Вихри снежные крутя,

То как зверь она завоет,

То заплачет, как дитя…

В окне было еще одно, маленькое, окошко, которое называется «форточка», и Пушкин его открыл. В комнату повалил снег.