— Ты вояка! — тут же отмахнулась от начавшего подниматься дракона Аленка. — Говориль, что этот кровь враг.

Министр обороны на миг завис и… продолжил вставать.

— Уррррр-рраааарррр!

«Шандал, не стоит», — сказал Мессир. То ли приказал угомониться, то ли попросил не обращать внимания на эту «обезьянку» — и не понять.

Брат Свэна плюхнулся обратно и вернулся к ужину, активно работая ножом и вилкой в попытке зверски искромсать отбивную.

— Алианна, — вновь обратил свое внимание на переселенку Мессир и вкрадчиво поинтересовался, — а вы знакомы с таким понятием как этикет?

«Сейчас что-то будет», — поняла я.

— Этикетка — пережиток пошлый, — начала разглагольствовать довольная Аленка и, ободренная неподдельным вниманием со стороны дракона, расцвела и защебетала еще активнее: — Ни одна мохнарх не мочь соблюдать эта. Вот глядь, закем она нужон? С народ не поговорила, с дама не знакомься, даже жрат в общество неудобен, — переселенка обвела рукой все великолепие столового серебра, представленное за ужином. — Вот на какой нужон этот лошшка? — с удовольствием вещала девчонка, двумя пальцами поднимая вилку для морепродуктов.

— Хм, действительно на кой? — тут же задумчиво вопросил Свэн, разглядывая несчастную. В смысле вилку. — У нас и морепродуктов-то в меню уже месяц как нет.

— А вот эта? — в ход пошла кофейная ложка. — На кой два одинаковый вильк, аки можно одно и сахар мешать, и торт жрат? — а потом она узрела еще и десертную ложку! — Три одинаковый вильк?

Свэн многозначительно хмыкнул и покосился на меня еще более многозначительно. За его взглядом проследили все без исключения. Впервые за последние десять лет я густо покраснела.

— Алена…

— Алианна Сергеевна, — важно поправили меня.

Етить твою кочерыжку! Какие мы важные!

— Алианна Сергеевна, — послушно повторила я, — мне кажется, что тема целесообразности столовых приборов не самая интересная.

— Да, Али, — тут же весело влез Свэн, — расскажите лучше про ваш дивный наряд. Это новая мода Второго континента?

— Ага, — беззастенчиво соврала девчонка. — Вся женщина там так ходить. Мну еще скромен.

— Отчего же тогда Марина Владимировна отстала от моды?

— Марина вообще древность.

Я поперхнулась вином, которым пыталась запить застрявший в горле кусок мяса, которым поперхнулась после замечания Свэна. Тавтология в действии.

— Ну, — с наслаждением изучая мое декольте, протянул дракон, — для древности она неплохо сохранилась.

Мой возмущенный взгляд проигнорировали обе стороны диалога, а вот остальные приглашенные уже откровенно забавлялись.

— Марина Владимировна, отчего же ваша подопечная, — последнее слово он специально выделил, — одета столь откровенно… прекрасно, а вы вот моде не следуете?

Спасибо, дорогой, напомнил, что я в ответе за весь этот балаган. Теперь на меня смотрели с еще большим интересом. Давненько обитатели Истариона так не развлекались. Лет пять, как минимум. Даже Шан забыл про забрызганный мундир и с интересом наблюдал за беседой. Ну ничего, Аленка их темами для сплетен на год вперед обеспечит. Главное, чтобы в этих сплетнях поменьше фигурировало мое имя. Но вопрос требовал ответа.

— Наверное, Мессир, потому, что я все-таки древность, как верно заметила моя подопечная.

А теперь картинно вскинуть руку к гудящей голове, покачнуться и слабым голосом простонать:

— Мессир, прошу меня простить, но я неважно себя чувствую. Магическое истощение. С вашего позволения, я бы хотела удалиться.

Во взгляде Свэна мелькнуло беспокойство, но тут же утонуло в море безразличной вежливости. Понял, что придуриваюсь. Голова, хоть и болела, но не настолько, чтобы покинуть ужин.

— Конечно, Марина Владимировна.

— Алена, проводи меня, — тоном, не терпящим возражений, приказала я.

— Но я не пожрат, — возмутилась наглая девчонка.

— В таком случае, позвольте мне вас сопроводить, — хищно улыбнулся Мессир и поднялся из-за стола.

Всем остальным тоже пришлось нехотя покидать свои места. Молодец, Аленка, теперь из-за тебя никто не пожрат. Хозяин встал — ужин окончен.

— Позвольте узнать, Мессир, мы гостьи или пленницы? — тихо произнесла я, когда мы приблизились к гобелену с единорогом.

Голова по дороге все-таки разболелась: приступ, чтоб ему, поэтому я еле переставляла ноги и слегка покачивалась на поворотах. Свэн поддерживал меня под локоть, правда, мне казалось, что больше для того, чтобы ускорить наше продвижение, нежели из беспокойства обо мне. Аленка плелась сзади и дулась. Из-за стола выгнали, сладкого не подали, с собой еды не выдали, Мессир не клюнул и вообще ведет под руку меня, а не ее. Вечер даром!

— Конечно же, гости, Марина Владимировна, откуда сомнения?

— В таком случае разве не положено гостям ночевать в гостевых покоях, а не в камере?

— Конечно, вы правы, но, согласитесь, перед тем, как считать вас гостьей, следует все же убедиться в правдивости вашей истории. К сожалению, сегодня выходной, поэтому связаться с магистром Хвальцем я смогу только завтра.

Кажется, казнь временно отменяется.

Пройдя через портал, мы вновь оказались в темном коридоре, освещенном лишь тусклыми факелами. Я слепо захлопала глазами, но меня держали крепко и упасть не дали, а вот сзади что-то хрустнуло (предположительно каблук) и шлепнуло (Аленкин голый зад об пол). Следовавший за нами охранник, как пушинку, подхватил девчонку, как пушинку, на руки и понес следом. А теперь вниз, вниз и вниз.

Спустились мы намного быстрее, нежели поднимались: просто миновали все показательные коридоры, воспользовавшись прямой лестницей. На пороге нашей камеры повышенной комфортности я с трудом устояла без поддержки, когда Мессир отпустил мою руку, и даже умудрилась изобразить приличествующий реверанс. Аленка в свою очередь помахала дракону ручкой и вперед меня влезла в дверь.

— Спокойной ночи, Марина Владимировна, — пожелали мне.

— Спокойной ночи, Мессир, — эхом откликнулась я и вошла в помещение.

С непривычки яркий свет ослепил, и в глазах замелькали черные мушки. С тихим скрежетом все замки вошли в пазы, а на меня налетел оранжевый ураган.

— Марина! Марина!

И тут я поняла, что еще и воспитательную беседу с попаданкой я уже не вынесу. На помощь мне пришла темнота.

— Марина, ты пердунтель!

Это было первое, что я услышала при пробуждении. Первое из длительного списка безосновательных обвинений.

— Как ты мочь?! Ты мне вруль!

Не открывая глаз, я пошевелила головой. Она, вроде, не болела, поэтому с опаской попробовала разлепить веки. Слишком хорошо я помнила то последнее тошнотворное мгновение перед обмороком, когда яркий-преяркий свет ударил в глаза. Сейчас, кажется, все было в порядке, да и свет уже не казался таким убийственным, поэтому, расслабившись, я прикрыла глазки обратно и стала проверять резерв и проходимость потоков в теле. Обычно такое делали в спокойном состоянии и крайне сосредоточенно, но Аленку я уже почти привыкла воспринимать, как белый шум.