Я отвернулась к окну. Понятно. На самом деле станешьвскакивать в шесть, если на плечах сидят две бабушки-пенсионерки,лоботряс-сынок, лентяйка-невестка и дочь-школьница. Всем небось охота кушать,одеваться, ездить на машине, ходить в парикмахерскую. Очень хорошо знаю, какуюсумму наша семья тратит на хозяйство. Причем маленькая деталь: у нас работаютвсе – Кеша, Зайка, Дегтярев, и даже Машка не лоботрясничает на каникулах.Дармоедка в доме одна – я, поэтому и не имею никакого морального права сейчасосуждать Кита и Зизи.

– И что нам делать? – прерывающимся голосом спросила Настя.

– Знаешь, – вздохнула я, – похоже, Милада решила уйти изсемьи по собственной воле, желая уберечь вас от какой-то беды. Она ведь прямонаписала тебе это.

– Да. Только что за беда-то?

– Понятия не имею. А ты?

– Я тоже, – грустно ответила Настя. – Видела просто, что впоследнее время мама нервничала.

– И не спросила, в чем дело, – упрекнула, не удержалась я.

– Нет. Только не подумайте, что мне все равно! –затараторила Настя. – Решила, к ней снова Дуридзе пришел.

– Кто?

Настя поежилась.

– Мама считает меня своей лучшей подругой, она со мнойоткровенна. Понимаете, доход литератора зависит от тиража. А он колеблется: тобольше напечатают, то меньше. Мамуся иногда впадала в панику, прибегала ко мнесо слезами. «Настюша, – говорит, – смотри, тираж упал! Все, катастрофа, менябольше не станут издавать, не будут читать, вновь превратимся в нищих…»Понимаете? Она очень боялась опять превратиться в журналистку без постоянногооклада. Бесполезно было в такой момент взывать к разуму, Ми превращалась вневменяемую. Я сначала ругала ее, а потом стала шутить – начнет она плакать,говорю ей: «О! Твой милый Дуридзе заявился в гости, гони его вон грязнойтряпкой!» Ми начинала улыбаться, ей делалось легче. Вот я и думала, что сноваДуридзе с нами, поэтому особо не занервничала. Ох, я виновата! Если быподкатилась к ней с разговором, пристала, начала трясти… А я… я поступила, какКит… занялась своими делами…

И Настя заплакала.

– Перестань! – велела девочке я. – Надо найти Ми непременнои задать ей вопросы. Что за беда грозит семье? Почему в отсутствие Милады бедыне будет? То есть как твоя мама связана с мм… неприятностями? Хотела ли она насамом деле спрятаться? Может, письма фальшивые…

– Нет, то, что получила я, точно написано мамой.

– Если тебе к голове приставят пистолет, еще не то сделаешь.

– Ой! – вскрикнула Настя. О подобном варианте она явно недумала.

Чуня принялась мелко-мелко трястись. Я машинально погладилайорка, собачка прижалась ко мне и лизнула в щеку. Несколько секунд мы всевтроем сидели молча.

– Помогите мне… – вдруг тихо попросила Настя. – Вы хорошийчеловек, я вижу. Вы понравились Чуне, а собака никогда не ошибается. Вдруг мамумучают, а все бездействуют!

– Думаю, разгадка кроется у вас дома, – вздохнула я. – Мнебы к вам в гости напроситься, но как? Прикинуться дальней, никогда непосещавшей Москву родственницей?

– Нет, не пройдет. Была бы мама – вопросов нет, Ми всехпривечала, а сейчас Кит и Зизи вас взашей вытолкают.

– К тебе какая-нибудь преподавательница не ходит? Я могусыграть роль нового репетитора.

– Летом? И потом, у меня даже четверок нет, – пояснилаНастя, – иду на золотую медаль.

– Бабушки не нуждаются в сиделке?

– Что вы, они у нас здоровее всех, – бормотнула Настя. –Вау, придумала!

– Что?

– У нас хозяйством занимается Раиса, но она не справляется –дом большой, еще готовить, стирать, гладить надо. Ми решила нанять ейпомощницу, и завтра утром должна прийти тетка. Кит и Зизи в курсе. Так вот, япозвоню в агентство и дам отбой, а вместо горничной приедете вы. Ну, как?Только ведь придется полы мыть!

– Это ерунда, главное – посмотреть на вашу семью изнутри.Думаю, я быстро смогу понять… где плачет лягушка.

– Что? – удивилась Настя, услышав непривычный оборот речи.

– Мы говорим: «где собака зарыта», а французская поговорказвучит именно так: «где плачет лягушка», – улыбнулась я.

– Ясно, – кивнула Настя.

– Смотри, никому не проговорись. Мы должны сначала самиразобраться во всей произошедшей истории и не навредить при этом Ми.

– Конечно.

– Значит, завтра в десять я у вас. Говори адрес.

– Поселок Воронье озеро.

– По Новорижской дороге?

– Верно.

– Это же в двух минутах от Ложкина, где я живу! Можно пешкомпройти, через лесок, – обрадовалась я.

– Здорово!

Лежащий на столике перед Настей мобильный начал вдругиздавать лай. Я даже вздрогнула.

– Это у меня звонок такой, – засмеялась девочка. – Алло!Толик, не волнуйся, я пирожные ем, скоро выйду.

Отложив сотовый, Настя пояснила:

– Шофер беспокоится, Толик. Из поселка-то никак без машиныне выехать. Ладно, мы с Чуней пойдем, а то еще водитель сюда заявится и нас свами вместе увидит.

– Ступай, – кивнула я. – Только имей в виду: завтра я придузагримированной, так что ты уж не удивляйся.

– Хорошо, – согласилась Настя. – А вы сережки снимите ичасики. У Зизи в голове калькулятор, мигом вычислит, сколько ваши брюликистоят.

После того как Настя ушла, я пару минут посидела, размышляя,затем вытащила телефон. Естественно, завтра я не стану обвешиваться золотымиукрашениями, отправляясь на работу в качестве поломойки, но ведь и о другомподумать надо, чтобы изменить свой внешний вид. Ладно, поеду в круглосуточныйсупермаркет, пороюсь там в корзинках у касс, где навалена дешевая одежда. Еслиэта Зизи столь внимательна, она сообразит, что все мои простые с виду джинсы,футболки и мокасины стоят довольно дорого. Про любимые французские духи тожепридется временно забыть. Но главное сейчас – заняться прической.

Вообще говоря, я давно крашу волосы, хоть и не люблю в этомпризнаваться. Натуральные блондинки, увы, тоже седеют, правда, в их шевелюрепредательские «серебряные» пряди не столь заметны, как у брюнеток.