Когда мы вернулись в гостиницу, местные новости «порадовали» нас зрелищем большой беспилотной ракеты «Ариан» французского производства, взорвавшейся вскоре после запуска с космодрома в Южной Америке[175]. Этот сюжет вряд ли показали бы где-либо еще в Америке, но здесь, на «космическом берегу» Флориды, события в конкурирующей с нами французской космической программе были стоящими новостями, и местные станции повторяли взрыв снова и снова. Не было никакой возможности, чтобы Донна и остальные члены семей не смогли его увидеть, и я был уверен, что вид падающей в океан горящей ракеты не добавил им спокойствия. Но на этом дело не кончилось. Тем вечером по кабелю показывали документальную драму о катастрофе «Челленджера», ее рекламой были заполнены газеты и журналы, и сам телеканал постоянно нахваливал эту работу. Женщин надо было успокаивать, чтобы вывести на крышу LCC. Болезнь Джей-Оу, две отмены пуска, взорвавшаяся «Ариан» и фильм о «Челленджере» – как хорошо, что я не верил в приметы…

Вечером 26 февраля наш экипаж вылетел в Хьюстон, чтобы освежить навыки. Прошло уже так много времени после того, как Джей-Оу и Джон отрабатывали аварийные сценарии при выведении, что наши инструкторы сочли хорошей идеей вызвать их и засадить в тренажер. Я полетел тоже, хотя и не имел никаких обязанностей во время выведения на орбиту. Просто для меня была невыносима мысль, что придется просидеть всю ночь в гостинице и ничего не делать. За последние 13 дней карантина я пересмотрел больше фильмов, чем за последние 13 лет жизни, и не мог заставить себя смотреть еще. После приземления на базе Эллингтон я расстался с пилотами, отправившимися на тренировку{90}, приехал домой, полил цветы и вышел на пробежку.

Когда мы летели обратно во Флориду{91}, меня пронзило чувство сожаления о решении уйти из NASA. Боль и страх, служившие оправданием моему плану об отставке, на время забылись. Лежа в теплой кабине под звездным одеялом, я спрашивал себя, смогу ли я найти удовлетворение в другом деле. Впереди была неизвестность, более пугающая, чем космос, и я быстро приближался к ней… это было мое будущее после отсечки маршевых двигателей.

На этот раз я попросил Джинни поместить осветительные палочки над единственной памяткой, висящей на липучке на шкафчике передо мной. Освещение на средней палубе было слабое, и я хотел иметь дополнительный свет, чтобы прочесть ее. В памятке были расписаны процедуры спасения со стартовой площадки, покидания корабля в полете и на случай аварийного приземления. Каждый пункт давно запечатлелся в моей голове, и памятка была мне не нужна, но это было хоть что-то, что можно было читать во время ожидания. Я также попросил ее поместить другой «светлячок» около высотомера рядом со мной. В случае аварийного покидания, вытянув рычаг аварийной разгерметизации кабины, я должен был наблюдать за высотомером, пока он не покажет высоту ниже 15 километров. После этого я должен был отстрелить крышку люка и перевести в рабочее состояние направляющий шест. Я же должен был первым соскользнуть по нему… в черноту зимней ночи над Северной Атлантикой – со всеми прилагающимися к этому рисками.

Когда Джинни перебиралась через меня, чтобы подстыковать все разъемы, я увидел на ее лице бисеринки пота. Кевин Чилтон, один из астронавтов группы поддержки, покинул кабину последним. Он вытащил чеку, которая запирала защитную крышку над рукоятками разгерметизации кабины и отстрела крышки люка. В случае если мы выйдем на орбиту, я должен буду вставить ее обратно. Кевин отдал ее мне: «Удачи, Майк».

– Спасибо, Чилли. До встречи на базе Эдвардс.

Я услышал, как закрыли люк – с металлическим лязгом, в котором прозвучали нотки завершенности. Еще через несколько минут Джей-Оу увидел в свое левое окно, как последние рабочие стартового комплекса торопливо миновали стрелу доступа и вошли в лифт: «Последняя группа только что ушла. Теперь мы одни». Это наблюдение Джей-Оу напомнило нам о том, что мы находимся в эпицентре. Все остальные старались уйти прочь из зоны поражения.

В девятый раз в своей жизни я ждал запуска. Я был уверен, что случится и десятый раз – завтра. Погода в Центре Кеннеди была плохая. Я чувствовал, как судно подрагивает на ветру, а Джей-Оу и Джон докладывали, что сильный дождь от налетевшего шквала бьет по их окнам. И проблемы не ограничивались погодой во Флориде. На двух трансатлантических аварийных посадочных площадках – Сарагоса и Морон в Испании – метеоусловия тоже озадачивали. На отметке T-9 минут руководитель пуска остановил отсчет. Очевидно, Господь хотел еще раз наказать нас за то, что мы проигнорировали просьбу Дейва и не выключили канал Playboy.

Предстартовая тренировка Пепе в конференц-зале оказалась бесполезной с точки зрения подготовки еще к одному ожиданию старта. Не прошло и 30 минут, как он опять начал развлекать нас своими жалобами. Одна из его тирад закончилась фразой «Мои органы загоняют диафрагму мне в глотку».

Я отозвался: «Ты носишь противозачаточную диафрагму?» Все засмеялись так, что инженеры Центра управления пуском могли бы, пожалуй, заметить вибрации «Атлантиса» по данным акселерометров. Джей-Оу буквально выворачивало наизнанку от кашля. Он все еще был нездоров, и это стало темой обсуждения в Houston Chronicle. Газета цитировала неназванный источник, предполагающий, что на самом деле у командира вирусный грипп. Меня бы не удивило, если бы так и оказалось, но я был рад, что он держится. Чем дольше наша задержка, тем выше шанс, что инфекцию подхвачу и я. (И я действительно заболел на следующий день после посадки.) Я всерьез сомневался, что NASA будет задерживать полет ради моего выздоровления или выздоровления любого другого эмэса. Джей-Оу и Джон Каспер, командир и пилот, были, в сущности, незаменимы. Что же касается трех эмэсов, подготовленных к работе с полезным грузом, то любым из нас можно было пожертвовать. Учитывая внимание головного офиса NASA к частоте полетов{92}, я подозревал, что руководство уже дало Центру Джонсона инструкции иметь несколько эмэсов наготове в качестве дублеров как раз на такой случай. Я молился о чуде – о том, чтобы погода улучшилась.

Пепе затмил меня в роли клоуна. Он шутил и жаловался не переставая. Он перечислял все фильмы, которые мы просмотрели за последние две недели: «Лоуренс Аравийский», «Великий побег», «Как был завоеван Запад», «Терминатор», «Хищник», «Чужой», «Лучший стрелок»… Мы повидали больше крови и потрохов, чем иной мясник. Я решил, что следующим моим фильмом будет «Хайди».