Дженни снова ощутила позывы на рвоту и усилием воли попыталась их сдержать. В этот момент она вспомнила названия кораблей, перечисленные в письмах Бёрджесса. Одни находились в Атлантическом океане, другие – в Средиземном море.

В Средиземном море.

– Там, где Шейми, – вслух произнесла она.

Названия его нового корабля Дженни не знала. Сообщать об этом в письмах не разрешалось. Но Дженни знала, что Шейми вскоре примет командование новым кораблем, а сейчас долечивается после ранения, полученного при атаке немцев на «Хок». Может, Шейми уже плавает на новом корабле, патрулируя побережье Аравии. И как знать, может, благодаря усилиям Макса и ее пособничеству, германские подводные лодки уже ждут его.

– Боже мой! – вырвалось у Дженни. – Нет, Шейми!

И вдруг с пугающей, душераздирающей ясностью Дженни увидела плоды своих действий. Она помогала Максу фон Брандту, поскольку не хотела, чтобы Шейми узнал правду о ней и Джеймсе. Отчаянно стараясь удержать любимого человека, она в то же время толкала его на гибель.

Дженни наклонилась за сумкой. Она знала, как ей поступить. Конверт она сейчас же отвезет Джо. Без промедлений, не дожидаясь утра. Бёрджесс и Адмиралтейство должны знать о том, что Германии все известно и что британские корабли находятся в большей опасности, чем могло показаться.

Дженни стала надевать пальто. Тошнота заставила ее снова наклониться над раковиной. Спазмы были особенно сильными. Когда они утихли, Дженни еще несколько минут стояла над раковиной, глотая воздух ртом. Ее трясло. Кое-как успокоив дыхание, она открыла глаза и увидела в раковине следы крови.

Дженни коснулась губ. Губы были чистыми. Значит, кровь текла из носа. Она полезла в карман за платком, однако кровотечение не прекращалось. Струйка крови текла все быстрее. Дженни плотно зажала нос платком. Пространство кухни вдруг качнулось, затем вернулось в обычное положение.

– Мамочка! – позвал детский голосок.

Дженни обернулась. В дверях кухни стоял заспанный Джеймс.

– Я услышал шум, – сказал Джеймс. – Мамочка, а у тебя кровь из носа течет.

– Джеймс, дорогой.

Очертания детской фигурки стали размытыми и куда-то отдалились.

– Мамочка, что с тобой? Что случилось?

– Джеймс, – слабеющим голосом произнесла Дженни, чувствуя, что сейчас упадет, – беги будить деда…

– Где я? – спросила Дженни Финнеган, оглядываясь по сторонам.

Она лежала в чужой кровати, одетая в чужой халат. Комната была ей не знакома. Рядом стояли люди, которых прежде она никогда не видела.

Дженни испуганно села, затем спустила ноги на пол и попыталась встать. Ей помешал сильный приступ кашля, перехвативший дыхание и лишивший сил.

– Миссис Финнеган, будьте любезны лежать спокойно! – произнес суровый женский голос. – Резкими движениями вы только провоцируете кашель.

Дженни подняла глаза. Над ней склонилась молодая медсестра. Лицо женщины закрывала белая хлопчатобумажная маска.

– Где я? Что случилось? – спросила не на шутку испугавшаяся Дженни.

– Вы в больнице, миссис Финнеган. В карантинной палате. Вы серьезно больны, мэм. У вас «испанка», – ответила медсестра, помогая Дженни лечь.

– «Испанка»? Боже мой! – прошептала Дженни, в изнеможении откидываясь на подушку.

Теперь она все вспомнила. Вспомнила, как поздним вечером стояла на кухне отцовского дома, потрясенная тем, что узнала про Макса фон Брандта. Потом ее затошнило, голова закружилась и появилась кровь… Она вспомнила кровь в раковине.

– Какой сегодня день? Как я сюда попала? – спросила Дженни, а через секунду мозг пронзила еще одна пугающая мысль. – Где мой сын? Где Джеймс?

– Прошу вас, мэм, успокойтесь. Все в порядке, – невозмутимо ответила медсестра. – Сегодня среда. Сюда вас привез ваш отец где-то около полуночи. Он хотел остаться с вами, но мы, естественно, не могли этого позволить. Он попросил, когда вы проснетесь, сообщить вам, что ночью за Джеймсом приглядывала миссис Барнс, ваша соседка. Сегодня он отвезет мальчика в дом вашей золовки миссис Бристоу.

У Дженни отлегло от сердца. Джеймс в хороших руках. Там о нем прекрасно позаботятся.

– Кстати, меня зовут сестра Коннорс, – представилась женщина. – Я одна из медсестер, которые будут наблюдать за вами.

Дженни кивнула:

– А мои вещи здесь? Моя сумка?

– Нет. Ваш отец привез только вас. Вам что-то нужно? Чем я могу помочь?

– Пожалуйста, выслушайте меня внимательно, – начала Дженни, к которой вернулась вчерашняя решимость остановить Макса, остановить поток военных секретов, уходящих в Берлин. – Приведите сюда Джозефа Бристоу, мужа моей золовки. Он член парламента. Происходит нечто страшное, и он должен немедленно об этом узнать.

– Боюсь, его не пустят в карантинную палату, – деликатно возразила сестра Коннорс.

– Я должна ему сообщить. Можно мне ему написать?

– К сожалению, нет. Нам запрещено передавать что-либо, побывавшее в руках больных.

– Что же мне тогда делать? – возбужденно спросила Дженни.

– Увы, не в моей власти вызывать членов парламента без серьезных на то оснований. Миссис Финнеган, может, вы мне расскажете, почему вам так нужно видеть мистера Бристоу? – любезно предложила сестра Коннорс.

Дженни не хотелось рассказывать о подобных вещах, но другого выбора у нее не было.

– В Лондоне действует шпионская сеть. Они переправляют секреты в Берлин, пользуясь разветвленной системой подземных туннелей. Некоторые пролегают даже под Темзой. Я это знаю, поскольку была невольной пособницей. Вы можете связаться с мистером Бристоу? Вы можете позвонить ему домой или в палату общин? А тут поблизости есть телефон? Я могла бы сама с ним поговорить.

– Минуточку, миссис Финнеган, – ответила сестра Коннорс и отошла.

Дженни видела, как та направилась к старшей медсестре, которая стояла в центре палаты с планшетом в руках и что-то записывала. Сестра Коннорс старалась говорить тихо, однако Дженни услышала каждое слово.

– Сестра Мэттьюс, наша новая пациентка, миссис Финнеган, говорит о каких-то шпионах и утверждает, будто помогала им. По-моему, она просто бредит.

Кивнув, старшая медсестра с озабоченным видом направилась к кровати Дженни.

– Здравствуйте, дорогая. Я сестра Мэттьюс. По словам сестры Коннорс, вы чем-то расстроены, – не опуская маску, сказала женщина. – Вам необходимо успокоиться. Вы серьезно больны, и вам требуется полный покой.

– Вы считаете, что у меня помутился рассудок? Смею вас уверить, что нет. Моему мужу и многим другим, кто находится в Средиземноморье, грозит большая опасность. Я должна поговорить с мужем моей золовки.