Они побеждали.

III

У Лайлы кончилась ножи.

Осарон обратил три из них в золу, два – в песок, а шестой кинжал – тот, что она выиграла у Леноса – просто совершенно растворился в воздухе. Теперь у Лайлы в запасе оставался только один клинок: тот, что она украла в лавке Флетчера в первый свой день в Красном Лондоне. И ей чертовски не хотелось его лишиться.

Кровь заливала ей зрячий глаз, но ей было плевать. Дым исходил из ран на теле Ожки – их было не меньше дюжины, и с каждым столкновением демона с Келлом или Холландом появлялись новые. Антари оставляли отметины.

Но этого было недостаточно.

Осарон все еще держался на ногах.

Лайла прижала ладонь к кровоточащей ране на щеке и опустилась на колени, коснувшись рукой каменного пола. Но повелевать камнем не удавалось – тот отталкивал ее, не подчинялся. Поверхность пола гудела от магии, но это был пустой звук.

Потому что, разумеется, это был не настоящий камень.

Просто видимость, оболочка, мертвая внутри, прямо как…

Пол начал размягчаться под ее рукой, и она едва успела отскочить – он превратился в смолу. Еще одна ловушка Осарона.

Лайлу достало играть по его правилам!

Ей было мерзко находиться во дворце, которым мог управлять только он.

Взгляд ее скользнул по залу, метнулся вверх, к потолку, сквозь который просвечивало небо. Внезапно у нее появилась идея.

Лайла рванулась вперед всей своей магической силой – и не только своей, частично – Холланда, частично – Келла – и потянулась, но не к воздуху, а к воде Айла.

«Ты не можешь повелевать океаном», – когда-то сказал ей Алукард.

Но о реке он ничего такого не говорил.

* * *

Пока Лайла пыталась платком остановить кровь из носа, но теперь кровь горлом. Алукард сидел напротив, подперев рукой подбородок.

– Я действительно удивлен, как тебе удалось прожить так долго.

Лайла дернула плечами, тряпка заглушала ее голос.

– Меня трудно убить.

Капитан поднялся на ноги.

– Упрямство – не то же самое, что непобедимость, – заметил он, наливая себе вина. – А я уже трижды тебе повторял, что ты не можешь повелевать чертовым океаном, как бы ты ни лезла вон из кожи.

– Может, это просто ты плохо старался, – буркнула она.

Алукард покачал головой.

– У всего есть свой предел, Бард. И свои ограничения. Ты не можешь повелевать небесами, или двигать морские волны, или перемещать континенты у тебя под ногами. Определенные потоки воздуха, или небольшие массивы воды, частицы земли – это в пределах возможностей волшебника. В пределах досягаемости человеческой магии.

И тут же, без предупреждения, он запустил ей в голову бутылкой вина.

Она достаточно быстро среагировала, чтобы перехватить ее – но едва успела, бутылка сбила скомканный платок с ее кровавого носа.

– Какого черта, Эмери? – рявкнула она.

– Можешь обхватить эту бутылку одной рукой?

Она сомкнула пальцы вокруг стеклянного сосуда, кончики пальцев далеко не сходились.

– Твоя рука – такая, какая есть, – просто объяснил Алукард. – У нее есть свой размер и ограничения. Так же дело обстоит и с твоей силой. Она может захватить столько, сколько может, и не более того. И неважно, как сильно ты будешь растягивать пальцы вокруг бутылки – они никогда не соприкоснутся.

Лайла снова дернула плечами, крутнула бутылку в руке – и вдруг сильным ударом расколотила ее о край стола.

– А теперь? – спросила она.

Алукард Эмери застонал. И ущипнул себя за переносицу – обычный жест капитана, когда Лайла особенно раздражала его. Она даже завела себе привычку подсчитывать, сколько раз в день он это делает.

Пока что рекордом оставалось – семь раз.

Лайла выпрямилась на стуле. Кровь из носа наконец перестала идти, хотя на языке еще оставался ее медный привкус. Движением силы она призвала рассыпанные по полу осколки, подняла их в воздух, и они собрались в облачко, формой отдаленно напоминавшее бутылку.

– Ты прекрасный маг, – сказала она. – Просто есть что-то, чего ты не понимаешь.

Капитан откинулся в кресле.

– И что же это такое?

Лайла улыбнулась.

– Секрет победы в драке – не сила, а стратегия.

Алукард поднял брови.

– А кто тут говорит о драке?

Она не обратила внимания, продолжая гнуть свою линию.

– А стратегия – это такое специальное слово для сочетания здравого смысла, умения видеть все возможности и создавать новые там, где их только что не было. Знание правил тут ни при чем.

Рука ее упала – а вслед за ней и подобие бутылки, которое ударилось об пол и снова рассыпалось множеством осколков.

– Скорее причем умение их нарушать.

IV

Всего этого недостаточно, думал Холланд.

На каждый нанесенный ими удар приходилось три, которые Осарон отражал. А на каждый удар Осарона, который им удавалось отразить, приходилось три нашедших цель. Пол был покрыт пятнами крови.

Кровь текла у Келла по щеке. Капала у Лайлы с пальцев. Замарала одежду на боку Холланда.

Голова его кружилась – двое других антари не стеснялись пользоваться его силой.

Келл сейчас как раз призывал новый порыв ветра, а Лайла что-то затихла, запрокинув голову к сводам, сквозь который проглядывали клочки неба.

Осарон заметил, что она отвлеклась, и двинулся к ней, но по тронному залу пронесся ветер Келла и заключил короля теней в воздушный туннель.

– Нужно что-то делать! – крикнул он, заглушая ветер, который ударил Осарона о колонну. Холланд знал, что ветер долго не продержится – и верно, через мгновение он рассредоточился, сбив с ног и Холланда, и самого Келла. Лайла смогла удержаться на ногах, только из носа у нее побежала тонкая струйка крови, когда давление воздуха резко выросло, а окна по обеим сторонам зала подернулись чернотой.

Келл едва успел подняться на ноги, как Осарон снова атаковал Лайлу – слишком быстро, чтобы антари успел его перехватить. Холланд схватился рукой за кровавую рану на боку.

– Ас нарахи, – проговорил он, и заклинание резонировало во всем его теле.

«Ускорься».

Это была сложная ветвь магии – даже при благоприятных обстоятельствах, а сейчас просто крайне затратная, но оно того стоило. Мир вокруг невероятно замедлился.

Справа от него Лайла, замерев, смотрела в потолок. Слева Келл медленно разводил руки, и между его ладонями постепенно возгорались искры пламени. И только Осарон все еще двигался с неким подобием скорости. Его черный взгляд устремился на Холланда, когда тот взмахнул серпом и бросился на него.