– Мр-р-рмя-я-яу-у-у.

Акихито с удивлением наблюдал, как самый уродливый в Кигене кот трется о его ноги, громко мурлыча.

– Дакен?

* * *

Сэйми поднял паяльную лампу перед лицом Йоши, повернул топливную форсунку и зажег ее. Между ними вспыхнуло чадящее пламя. Йоши изо всех сил старался спрятать свой страх. Но Сэйми видел его по стиснутым челюстям, по зрачкам, превратившимся в черные ямы, по вдохам, заставлявшим содрогаться всё тело.

Это было прекрасно.

Сэйми наклонился ближе.

– Знаешь, это я разделал твоего дружка.

Йоши хотел ударить его лбом, но Сэйми отпрянул и уклонился от плевка.

– Он продержался о-о-очень долго, учитывая обстоятельства, – Сэйми ухмыльнулся, как кот над сметаной. – Должно быть, действительно боялся за тебя, раз так долго молчал. Прямо сердце кровью обливалось.

Дети Скорпиона, которые остались, чтобы насладиться представлением, захихикали в темноте. Сэйми нравились пытки. Однажды он продержал одного информатора целых шесть дней в кандалах. Не потому что так было надо, нет. Тот запел через тридцать минут после начала истязаний и рассказал всё необходимое. Просто Сэйми было интересно, сколько тот продержится.

Он снова наклонился ближе, вдыхая страх, смакуя его зубами и языком. А потом он уселся рядом с Йоши, положив ногу на ногу, и поднял паяльную лампу, словно дирижер оркестра за мгновение до того, как зазвучит музыка.

– О тебе будут слагать сказки, мальчик. Страшные сказки – чтобы пугать своих детей.

За спиной Сэйми услышал шорох. Один из братьев выкрикнул что-то, предупреждая его. А потом осталась только ослепляющая боль, будто ему в шею вонзился нож из горящего льда. Он повернулся, крича, и она снова ударила его ножом. Длинные плоскогубцы разорвали его сонную артерию, раскрасив воздух ярко-алыми брызгами.

Ее лицо было залито кровью из глазницы, где когда-то был ее левый глаз. Но она сорвала кожаную повязку, закрывавшую другую сторону, и под покрытым шрамами лбом, над щекой, рассеченной пополам длинной белой полосой, оставшейся после разбитой бутылки отца, горел красивый круглый глаз – он светился и сверкал, как розовый кварц.

– Не смей прикасаться к моему брату, – выдохнула она.

* * *

– Это уже в тебе, – говорил отец. – Ты – гайдзинский мусор. В тебе сидят белые дьяволы. Но я их вижу. Я могу их вытащить…

Он наклонился ближе, держа разбитую бутылку прямо над ее правым глазом, и ее зазубренный край отражался в мягко сияющем розовом цвете.

– Папа, нет! – Она замотала головой с плотно закрытыми глазами. – Нет, нет!

– Я могу их вытащить, – сказал он.

Она почувствовала, как бутылка вонзилась в кожу, как царапнуло разбитое стекло по кости. Она зажмурилась еще крепче и громко закричала. А потом она услышала его всхлип, и на лицо ей что-то закапало. Отец скатился с нее и с трудом поднялся на ноги, сжимая палочки для еды, торчащие из его шеи. И когда он повернулся, Йоши воткнул еще одну, глубоко вонзив ее в глаз, как кинжал.

Отец рванулся вперед и ударил Йоши бутылкой по лицу, пропоров четырехдюймовую дыру на полях его новой шляпы, в волоске от щеки. А потом он упал лицом вперед, на пол, среди останков их обеда и руин их жизни.

Йоши стоял над ним, сжав окровавленные руки в кулаки и прерывисто дыша сквозь стиснутые зубы. Смотрел на монстра, дьявола, демона, которого он наконец победил.

– Не смей прикасаться к моей сестре, – сказал он.

* * *

С того дня – самого худшего дня в ее жизни – она научилась скрывать его. Бледную кожу она объясняла кровью Кицунэ, которая когда-то давно мелькнула в их генеалогическом древе. Со светлыми волосами было еще меньше проблем – Хана просто красила их в черный каждые несколько недель, чтобы скрыть золотистые корни.

Но ее глаз? И зеленый-то выглядел странно, но розовый был просто невозможен, как невозможно было бы отрицать то, что в них течет кровь гайдзинов. Они понятия не имели, почему поменялся цвет – из-за травмы, возраста или чего-то другого, и никто не мог им ответить. В одном из саке-баров Даунсайда Йоши как-то подслушал историю пьяного солдата, только что вернувшегося с войны. Он говорил о ведьмах, шагающих среди орды гайдзинов. И правый глаз этих ведьм мерцал оттенками разбавленной крови. Мужчина рассказывал о них с ужасом и трепетом. И если на буракуминский мусор люди Шимы просто смотрели свысока, то восточных варваров они страстно ненавидели. Они были врагами, которые истребляли их колонии и сражались с их армиями в течение последних двадцати лет до полного истребления.

Жизнь бесклановой собаки на улицах Кигена и так была достаточно тяжела.

Что уж говорить о гайдзинской ведьме-полукровке?

И поэтому она прятала глаз, даже от бедного Джуру, спала в повязке, стараясь и сама забыть о нем. Только брат знал секрет куска кожи на ее глазу.

До настоящего момента…

Хана кинулась к инструментам на столе и схватила молоток, но якудза уже приближались к ней. Она с силой размахнулась, ударила по одной из тянувшихся рук, мужчина выругался и отшатнулся. Но теперь они окружили ее сзади, уже четверо, они подбирались, как тощие голодные волки, сузив глаза и оскалив зубы.

– Хана, беги! – взревел Йоши. – Убирайся отсюда!

Его глаза умоляюще смотрели на нее.

– Беги, черт возьми! Не думай обо мне – просто уходи!

Тогда она посмотрела на него, на приближающихся волков, и, несмотря на то, что он сделал, во что втянул их, она улыбнулась в ответ.

– Кровь есть кровь, – сказала она.

Один из Детей Скорпиона попытался схватить ее, но она ударила его молотком по лицу, разбив ему лоб и уложив его, как кирпич. Но сзади ее ухватил другой, сжав в сокрушительных удушающих объятиях, и приподнял над землей. Она орала, пиналась и билась у него в руках. Остальные подошли ближе, криво улыбаясь, глядя пустыми глазами.

…Хана…!

Из тени возник серый силуэт и, выпустив грязные острые когти, вцепился в ноги удерживавшего ее мучителя. Якудза взвыл и отпустил ее, хватаясь за плюющийся шипящий комок зубов и когтей. Хана упала на землю. А Дакен вспорол ему лицо, разорвав его щеки и губы в клочья, завывая, как о́ни, только что выскочивший из ворот Йоми. Хана отползла от якудза назад к столу. Чьи-то руки схватили ее и дернули за волосы. Она вскрикнула, и ее тяжелым весом придавило к земле.

…Хана…!

Она подняла глаза и увидела окровавленного якудза, который хватает Дакена за шиворот, отдирает его от себя в ореоле красных брызг и трясет его, словно тряпку. Она закричала от боли вместе с ним, чувствуя, как рвутся его мышцы, ломаются кости. Пока она смотрела, мужчина поднял кота вверх и швырнул на бетон.