— Это еще что? — спросил престарелый аптекарь, поправляя очки и склоняясь над бутылкой. — Предлагаешь мне выпить? Я уже не в том возрасте. Для желудка плохо, знаешь ли.

— Это не выпивка. Это сок шишкотравника. Ты сказал, он дорогой. Ну так что, сколько дашь за это?

Аптекарь моргнул, потом наклонился ближе и понюхал содержимое:

— Где ты его взял?

— Собрал тростник, который растет за пределами лагеря.

Лицо аптекаря потемнело. Он пожал плечами:

— Боюсь, он бесполезен.

— Что?!

— Дикие растения недостаточно сильные. — Аптекарь заткнул бутылку пробкой. На хижину налетел сильный порыв ветра, забрался под дверь, перемешал ароматы множества порошков и укреп­ляющих напитков. — Это практически бесполезно. Я дам тебе две светмарки, что очень щедро с моей стороны. Мне придется его дис­тиллировать, и, если повезет, я получу пару ложек.

«Две марки! — в отчаянии подумал Каладин. — После того, как мы втроем три дня работали из последних сил и спали всего лишь по несколько часов? И все это ради жалованья за пару дней?»

Но нет. Он обработал раны Лейтена соком, и спрены гниения ­исчезли, а инфекция отступила. Каладин сузил глаза, наблюдая за тем, как аптекарь вытаскивает из кошелька две светмарки и кладет на стол. Как и у большинства сфер, одна сторона у них была чуть приплющена, чтобы не укатывались.

— Вообще-то, — пробормотал аптекарь, потирая подбородок, — я дам три. — Он вытащил еще одну светмарку. — Обидно, что все твои усилия были напрасны.

— Каладин, — сказала Сил, изучая аптекаря, — старик взволнован. Мне кажется, он лжет!

— Знаю, — буркнул Каладин.

— Это как понимать? — спросил старик. — Если ты знал, что все бессмысленно, зачем так старался?

Аптекарь потянулся за бутылкой, но Каладин поймал его за руку:­

— Знаешь, а ведь мы из каждого стебля получили две капли или больше.

Аптекарь нахмурился.

— В прошлый раз, — продолжил Каладин, — ты говорил, что мне повезет, если в каждом стебле окажется хотя бы по одной кап­ле. И потому-то сок шишкотравника такой дорогой. Ты ничего не упомянул о том, что «дикие» растения слабее.

— Так ведь я не думал, что ты отправишься их собирать, и... — Встретив взгляд Каладина, аптекарь умолк.

— В армии об этом не знают, верно? — надавил Каладин. — Они понятия не имеют, насколько ценны эти растения за пределами лагеря. Ты их собираешь, продаешь сок, и дело идет как по маслу, поскольку военным нужно очень много антисептика.

Старик-аптекарь выругался и отдернул руку:

— Не понимаю, о чем ты болтаешь.

Каладин взял свою бутылку:

— А если я пойду в палатку лекарей и расскажу, откуда это у ­меня?

— Они его отнимут! — воскликнул старик. — Не будь глупцом. Парень, ты ведь клейменый раб. Они решат, ты это украл.

Каладин сделал вид, что уходит.

— Дам небомарку, — поспешно предложил аптекарь. — Это половина от того, что я взял бы с солдат за такое количество.

Каладин повернулся к нему:

— Ты берешь две небомарки за то, что можно собрать за пару дней?!

— Не я один, — хмуро ответил аптекарь. — Это общее решение. Мы посовещались и установили справедливую цену.

— И с чего вдруг такая цена справедлива?

— Нам надо как-то выживать в этой забытой Всемогущим земле! Построить лавку, содержать ее, нанимать охрану — все это денег стоит.

Аптекарь запустил руку в кошелек и вытащил сферу, которая излучала темно-синий свет. Сапфировая сфера стоила раз в двадцать­ пять дороже бриллиантовой. Поскольку Каладин зарабатывал одну бриллиантовую марку в день, небомарка стоила столько, сколько он получал за полмесяца. Конечно, обычный темноглазый солдат зарабатывал пять светмарок в день, и для него это заработок за неделю.

Когда-то Каладин и сам не счел бы эту сумму значительной. Теперь же она была для него целым состоянием. И все-таки он колебался:

— Я должен тебя разоблачить. Люди умирают из-за этого.

— А вот и нет, — возразил аптекарь. — У великих князей достаточно средств, чтобы платить нам, принимая во внимание, сколько они зарабатывают на плато. Мы поставляем бутылочки с соком так часто, как им требуется. Все, чего ты добьешься, — позволишь монст­рам вроде Садеаса положить в карман еще несколько сфер!

Аптекарь вспотел. Каладин угрожал разрушить прибыльное дело. Доходы от сока делали всю эту историю весьма непредсказуемой. Люди убивали, чтобы сохранить такие секреты.

— Набить свои карманы или карманы светлордов, — произнес Каладин. — Полагаю, выбор очевиден. — Он опять поставил бутылку на прилавок. — Я соглашусь на сделку, если ты добавишь еще немного бинтов.

— Вот и славно. — Аптекарь расслабился. — И держись подальше от этих тростников. Я удивлен, что ты вообще нашел поблизости заросли, которые еще не оборвали. У моих работников в последнее время с этим все больше проблем.

«Им не помогает спрен ветра», — подумал Каладин.

— Почему же ты тогда меня отговариваешь от этого занятия? Я бы мог тебе еще принести.

— Ну да, но...

— Дешевле заниматься этим самому, — договорил за него Каладин, наклонившись вперед. — Но то, что я предлагаю, позволит тебе сохранить репутацию. Я буду приносить сок и брать с тебя одну небомарку. Если светлоглазые узнают, что устроили аптекари, ты сможешь заявить, будто ничего не знал: ты всего лишь покупал у какого-­то мостовика сок и перепродавал его армии с разумной надбавкой.

Старика это заинтересовало.

— Ну, возможно, я не стану задавать слишком много вопросов по поводу того, откуда ты это взял. Это твое личное дело, юноша. Действительно, твое личное дело...

Он поковылял в заднюю часть лавки и вернулся с коробкой бинтов. Каладин принял ее и молча вышел.

— Не переживаешь? — поинтересовалась Сил, подплывая к его голове, когда он вышел на дневной свет. — Если Газ узнает, чем ты занимаешься, у тебя будут неприятности.

— А что еще со мной можно сделать? — спросил Каладин. — Сомневаюсь, что они сочтут это достаточно серьезным преступлени­ем для подвешивания.

Сил оглянулась и превратилась в расплывчатое облачко, в котором едва просматривались очертания молодой женщины.

— Не могу решить, был ли этот поступок бесчестным.

— Он не бесчестный, просто так устроена торговля. — Каладин скривился. — Семена лависа продают так же. Фермеры их выращивают и отдают торговцам за светосколки, а те везут их в город и про­дают другим торговцам, которые продают свой товар обычным людям в четыре или пять раз дороже, чем он стоил в самом начале.