– Мне кажется, ты принимаешь дело серьезнее, чем оно есть, – сказал Зора. – Спор, перешедший в поединок, в котором одна сторона тяжело ранена, – вот и все.

– Между прочим, этого достаточно для того, чтобы подвергнуть тебя смертельной опасности, несмотря на все твои заслуги, – возразил Гассан. – Я постараюсь отвратить худшее и, по крайней мере, у султана предупредить других.

– Сделай это, друг мой, а сам я рано утром явлюсь с надлежащим докладом, тогда относительно остального мы можем быть спокойны.

Три друга вернулись в город и между тем, как Зора и Сади отправились на свою общую квартиру, Гассан немедленно поехал в Беглербег. Чего он опасался, то уже случилось. Весть о приключении под окнами дворца была уже доставлена Мансуром-эфенди и муширом Гамидом во дворец и дошла до султана, который был ею сильно раздражен. Гассан тотчас же понял опасность, но он не постигал всей ее глубины. Шейх-уль-ислам был уже в кабинете султана. По просьбе Мансура ненавистный ему Гассан должен был на время аудиенции оставить кабинет. Это обстоятельство неприятно подействовало на султана, так как отсутствие Гассана не нравилось ему, хотя он и уступил желанию Мансура-эфенди.

Шейх-уль-ислам с важным видом вошел в кабинет и преклонился перед султаном.

– Что ты имеешь мне донести, великий муфтий? – спросил Абдул-Азис.

– Я пришел вымолить у вашего величества наказание на голову недостойного, – отвечал Мансур-эфенди, едва сдерживая свое бешенство, – на голову офицера из армии вашего величества, который небывалым образом злоупотребил оказанным ему доверием и милостью. Не по опрометчивости, не в минуту раздражения совершен этот поступок, он совершен с умыслом и обдуманно.

– О каком поступке ты говоришь?

– Не знаю, донесено ли уже вашему величеству, что сегодня вечером совершено убийство начальника капиджей Магомет-бея.

– Убийство? Я слышал о поединке, – сказал султан. – Это другого рода дело.

– Поединком назвать это нельзя, так как Магомет-бей не принял вызова. Это было убийство, а не дуэль. Зора-бей поджидал начальника капиджей, подкараулил его и затем, несмотря на отказ его принять вызов, обнажил против него оружие.

Лицо султана омрачилось.

– Конечно, это не поединок, – сказал он, – хотя и тот был бы также достоин наказания. Я желаю, чтобы мои офицеры жили в согласии.

– Зора-бей во мраке ночи подкараулил начальника капиджей у ворот дворца и в своей безмерной дерзости, даже не приняв во внимание места, заколол Магомет-бея под окнами дворца вашего величества.

– Заколол? Убил?

– Магомет-бея более нет в живых.

– Это неслыханно! И еще под окнами сераля.

– Это-то и увеличивает тяжесть моего обвинения.

Султан позвонил. Вошел дежурный адъютант.

– Позови Гассан-бея, – приказал султан.

Когда Гассан явился на зов, шейх-уль-ислам искоса глядел на него, не изменяя своего положения.

– Гассан-бей, отправляйся немедленно с двумя офицерами к Зора-бею и арестуй его, – приказал султан, подходя к письменному столу и подписывая приказ об аресте. – Зора-бей совершил тяжкое преступление. Я знаю, что он твой друг, но надеюсь, обязанности по отношению к султану стоят у тебя выше дружбы. Делай, что тебе приказано, и отведи офицера в тюрьму сераля, и там пусть он ждет следствия и приговора.

Шейх-уль-ислам с удовольствием выслушал этот приказ. Он добился новой победы и готовился прибавить своему делу и приверженцам новое могущество и значение. Искоса поглядывал он на Гассана, но тот ничем не выдал своего волнения. Он поклонился и вышел из кабинета.

Что, если Гассан вместо того, чтобы арестовать товарища, поможет его бегству? Мысль эта на минуту встревожила Мансура, но он тотчас же успокоился, сказав себе, что тогда он имел бы двух ненавистных людей в своих руках и мог бы окончательно устранить их.

Султан был раздражен приключением и обещал шейх-уль-исламу строжайше наказать виновного.

Что касается Гассана, то он нисколько не был огорчен, что именно ему досталось поручение арестовать Зора, напротив, он был доволен этим обстоятельством: он мог устранить угрожавшую Зора опасность – забыться и в минуту раздражения поступить вопреки повелению султана в случае, если бы оно было передано ему другим, и наконец, он мог избежать огласки. Он даже не взял с собой двух офицеров, но с приказом об аресте в кармане один отправился на квартиру Зора.

Он застал его одного. Сади не было дома. Зора побледнел при таком позднем посещении Гассана.

– Ты знаешь, зачем я пришел? – сказал тот, заперев за собой дверь. – Где Сади?

– Он хотел идти куда-то в гости. Но тебе, без сомнения, нужен только я, Гассан?

– Да, ты.

– В чем дело?

– Предостережение мое сбылось скорее, чем я даже полагал, Зора.

– Ты пришел известить меня об опасности, мой друг, спасибо тебе за это. Может быть, даже посоветовать мне бегство?..

– Теперь уже поздно, – перебил Гассан своего друга глухим голосом.

– Что это значит? Что означает этот зловещий вид?

– Вот ответ, – сказал Гассан, подавая Зора собственноручно подписанный султаном приказ об аресте.

Зора пристально посмотрел на бумагу, затем на Гассана.

– Ты… и ты вручаешь мне этот приказ! – воскликнул он дрожащим голосом.

– Да, Зора-бей, я. Не отворачивайся от меня. Мне кажется, ты меня не понял. Я принес тебе приказ потому, что в руках другого он был бы для тебя ужаснее. Я принес его тебе, чтобы известить тебя об опасности и сговориться обо всем дальнейшем.

– Вовсе нет, – отвечал Зора, отстраняя его движением руки. – Именно потому-то мне так больно и тяжело это известие, что оно передано мне тобой. Только потому, что потерять друга гораздо ужаснее, чем с сознанием своей правоты попасть под суд.

– Так-то ты принимаешь мое посредничество?!

– Так принимает его мое сердце, Гассан. Ты пришел арестовать меня. Итак, не будем попусту терять слов, я следую за тобой.

Не такая натура был Гассан, чтобы после подобных слов еще давать объяснения и оправдываться, он только мрачным взглядом посмотрел на Зора, видно было, что ему тяжело было выслушивать от него эти слова, однако же он не сказал ничего.

– Я хочу только написать несколько строк Сади, – сказал Зора, взяв бумагу и перо. – Я попрошу его о некоторых услугах, на которые он, может быть, согласится, для меня они очень важны.

Гассану так и хотелось сказать: дай мне эти поручения, Зора, не отрекайся от меня. Предоставь мне позаботиться о том, что для тебя важно… Но опять-таки он не сказал ничего. После слов Зора, после его внезапной ледяной холодности и слов о потере друга он не мог произнести слов, просившихся на его уста.