– Ты, как говорят, поверенный принца – так это его собственные слова ты передаешь мне?

– Точно так, светлейшая повелительница. Кроме того, принц Юсуф считает, что дни этого шейх-уль-ислама сочтены.

Султанша Валиде удивленно взглянула на Гассан-бея.

– На каком основании? – спросила она. Затем, не дождавшись ответа, заметив Сади, сказала: – Не новый ли это паша?

– Точно так, ваше величество, это Сади-паша, взявший в плен Кровавую Невесту.

– Я желаю, чтобы ты представил мне обоих офицеров, – приказала султанша Валиде.

– К сожалению, светлейшая повелительница, я могу представить вам только одного из них, другой же, Зора-бей, арестован в прошлую ночь.

– Арестован? За что?

– За поединок, в котором убил своего противника, и, к сожалению, противник этот был Магомет-бей, поверенный шейх-уль-ислама.

– Так я хочу говорить с Сади-пашой, – сказала султанша Вахиде.

Гассан поклонился и сквозь толпу гостей поспешил к Сади, который в это время разговаривал с Махмудом-пашой, великим визирем и некоторыми высшими сановниками. Извинившись, что беспокоит, он объявил Сади, что с ним желает говорить султанша Валиде.

– Дела наши идут хорошо, – успел шепнуть своему другу по дороге Гассан. – Сирра, пророчица, уже более не в руках Мансура. Я должен был арестовать Сирру.

– Арестовать? – спросил Сади.

– От имени султана, за пророчество. Сирра сегодня вечером сообщила мне обо всем, что для нас важно. Я теперь полон надежд. Через Сирру мы низвергнем шейх-уль-ислама. Я довольно-таки много знаю о нем. Если он будет обличен, если Сирра расскажет все, ему невозможно будет увернуться.

В это время оба офицера подошли к султанше Валиде.

– Сади-паша, светлейшая повелительница, победитель мятежников, – представил Гассан своего друга, низко склонившегося перед султаншей.

– Я много наслышана о твоей храбрости, – обратилась к нему султанша, – и очень рада, что султан так отличил тебя своей милостью, Сади-паша.

– Очень благодарен вашему высочеству за милостивое участие, – отвечал Сади, – но эта похвала относится не ко мне одному, но и к моему товарищу, который, к сожалению, не может принять ее, так как вследствие необдуманного поступка попал в немилость к шейх-уль-исламу. И за это он теперь томится в тюрьме сераля.

Султанше Валиде очень понравился молодой паша, и она заставила его рассказать обо всем случившемся с Зора.

– Мне очень жаль твоего храброго товарища, Сади-паша, надеюсь, что следствие оправдает его, – сказала она.

– Следствие будет проведено не в его пользу, может даже быть, что он поплатится жизнью, если этого пожелает шейх-уль-ислам, – осмелился заметить Сади. – Но, говорят, что чудо оказалось обманом, – прибавил он.

– Чудо? Пророчица? – спросила султанша Валиде, крайне удивленная.

– Если следствие открыто обнаружит это, значит пророчица не что иное, как слепое орудие Мансура-эфенди, – отвечал Сади.

– Что ты говоришь, Сади-паша! Как можешь ты возводить подобное обвинение на пророчицу?

– Насколько оно справедливо, пусть докажет следствие, светлейшая повелительница. Гассан-бей получил приказание арестовать пророчицу.

– Арестовать чудо? Быть не может! От кого же?

– От его величества султана.

– Я этого еще не знала. На каком основании?

– За пророчество. Но Гассан-бей не мог арестовать пророчицу.

– Я так и думала.

– Пророчица, орудие Мансура-эфенди, была уже арестована жандармами: ее нашли на трупе одной убитой старухи.

– Клянусь нашим божественным пророком, это для меня непостижимо. Правда ли это?

– За это я ручаюсь своей головой, светлейшая повелительница. Если Сирра, невинно захваченная и мучимая кавасами…

– Невинно, да, это правда. Тогда они должны страшно поплатиться за это.

– Если Сирра не умрет внезапной смертью, то истина выйдет на свет.

– Она не должна умереть. Где она?

– В караульне жандармов, в Скутари.

– Я немедленно прикажу доставить ее обратно в дом софта.

– Тогда она погибла.

– Я не понимаю тебя, Сади-паша.

Сади увидел, что Гамид-кади обратил внимание шейх-уль-ислама на него и на султаншу Вахиде, и хотя он и был далеко от Сади и не мог слышать его разговора с султаншей, но все-таки не мешало быть осторожнее.

– Мне остается только обратиться к вашему величеству с всепокорнейшей просьбой отправить пророчицу Сирру в свой дворец, чтобы избавить ее от всех оскорблении, мучений и опасностей.

– Хорошо, я сделаю это сейчас же! – воскликнула султанша Валиде решительно. – Позови ко мне Керима-пашу, моего камергера, я сейчас дам ему поручение послать адъютанта с приказанием привести пророчицу ко мне во дворец.

Сади поблагодарил и поклонился. Новый шаг был сделан, новый невидимый удар был нанесен Мансуру. Он был тем значительнее, что Мансур не мог и подозревать о нем. Сади немедленно отыскал Керима-пашу и послал его к султанше Валиде.

Султан уже уехал с праздника принцессы, остальные гости еще свободнее предались удовольствиям. Женщины, принимавшие участие в празднестве, мало-помалу удалились в смежные комнаты и болтали там, ели мороженое или курили папиросы.

Сади, убедившись, что Керим-паша вышел из зала не будучи замечен Мансуром и его приспешниками, только что хотел снова войти в зал, как к нему подошла доверенная служанка принцессы.

– Эсме поручено просить тебя, благородный паша, следовать за ней, – тихо сказала она.

– Кем ты послана? – спросил Сади.

– Ты сейчас узнаешь это, благородный паша, – отвечала Эсме и боковым ходом привела его к двери.

– Войди туда, – сказала она, указав на дверь, затем неслышно удалилась по мягким коврам, застилавшим весь пол.

Сади открыл дверь и вошел в маленькую комнату, обитую зеленым атласом. Первое, что бросилось ему в глаза, это великолепная золотая подставка с тремя бунчуками – знаком достоинства паши, над ними висел лавровый венок, окруженный свечами. «Тебе принадлежит торжество этого дня! – было написано сверкающими буквами, состоявшими как бы из маленьких, едва заметных блуждающих огоньков. – Слава тебе, Сади!» Сади осмотрелся. В маленькой комнате никого не было, казалось, невидимая рука устроила все это. Этот предназначенный Сади сюрприз, конечно, был делом принцессы. Сади был сильно обрадован и осчастливлен этим чрезвычайно льстившим его самолюбию сюрпризом, с сияющим лицом глядел он на блестящие знаки своего достоинства. Он был так погружен в созерцание, что даже не заметил, как зашумела портьера и показалась стройная фигура принцессы. Она увидела Сади и заметила его восторг.