Разведка началась с миниатюрного пластикового танка, купленного одним из ученых за 12 рублей (эквивалент 5 долларов в то время) в отделе игрушек «Детского мира» в Киеве. На игрушку установили дозиметр, термометр и мощный фонарь, подсоединили длинный провод с пультом управления на батарейках. Ученые использовали танк как чующую радиацию охотничью собаку, которая бежала в 10 м перед ними и предупреждала о грозящей опасности. Хотя члены группы вполне представляли себе окружавшие их опасности, их подталкивали необходимость найти пропавшее топливо, чтобы удостовериться, что цепная реакция не начнется снова, и научное любопытство[1467]. Оказываясь внутри саркофага, они вели исследования на границе чужого мира, где обнаруживались поля гамма-излучения невиданной интенсивности и странные новые материалы, выплавленные при температурах до 3000 °С в тигле разваливающегося ядерного реактора.

Осенью 1986 года команда Курчатовского института сделала одно из первых и самых запоминающихся своих открытий в загадочном коридоре 217/2, где за несколько месяцев до них зашкалил и сгорел датчик дозиметра[1468]. Чтобы попасть туда, ученые, вооружившись фонариками и надев тонкие пластиковые костюмы, защищающие от радиоактивной пыли, пробрались через узкий проход, образовавшийся в развалинах. Там они и обнаружили массивную, шаровидную, похожую на сталагмит таинственную субстанцию. Похоже, она протекла сверху и затвердела на полу в угольно-черную стекловидную массу. Это образование, которое назвали «слоновьей ногой», достигало половины человеческого роста и весило около двух тонн. Поверхность его излучала 8000 рентген в час или почти 2 рентгена в секунду: пять минут рядом с ним означали неизбежную мучительную смерть. Тем не менее правительственная комиссия дала указания сфотографировать объект и провести его анализ.

Ученые не могли найти топливо из реактора и точно так же они не находили следов более чем 16 000 т материалов, сброшенных в реактор вертолетчиками генерала Антошкина, потому было выдвинуто предположение, что «слоновья нога» может содержать часть свинца, предназначенного для охлаждения активной зоны[1469],[1470]. Добыть образцы субстанции оказалось непросто. Для дрели на тележке с мотором она оказалась слишком твердой, а солдат, который вызвался отколоть кусок топором, вернулся ни с чем, получив такую дозу облучения, что его пришлось немедленно эвакуировать из Чернобыля. В конце концов прибыл снайпер из милиции, который отстрелил кусок выстрелом из винтовки. Анализ показал, что «слоновья нога» – это затвердевшая масса двуокиси кремния, титана, циркония, магния и урана, застывшая радиоактивная лава, содержащая все радионуклиды из облученного ядерного топлива и каким-то образом вытекшая в коридор из ближайших помещений[1471]. Следов свинца, сброшенного на 4-й блок вертолетчиками в лихорадочные первые дни мая, в образце не нашли[1472].

Измерив температуру воздуха в пространстве под реактором, эксперты предположили, что в помещении в конце коридора, где помещался гигантский крест из нержавеющей стали, поддерживающий корпус реактора и все его содержимое (так называемая схема С), может оставаться лава, все еще горячая от энергии радиоактивного распада[1473]. Но путь туда преграждали завалы и радиоактивность. Почти на каждом заседании правительственной комиссии Борис Щербина и прочие официальные лица делали выговоры специалистам группы Курчатовского института за неспособность найти топливо и расспрашивали их о сохраняющейся опасности новой самоподдерживающейся цепной реакции.

В начале 1988 года по решению правительственной комиссии сформировали новую междисциплинарную команду из 30 ученых с приданием 3500 строительных рабочих с целью исследовать саркофаг и составить схему его содержимого. Группа получила название Комплексной экспедиции при Институте Курчатова (на правах филиала института в Чернобыле)[1474]. Используя установки горизонтального бурения с рабочей частью длиной до 26 м, которыми управляли инженеры Средмаша и буровики, Комплексная экспедиция начала бурение вглубь 4-го энергоблока, извлекая образцы остатков активной зоны из обломков. Поздней весной 1988 года, почти через два года после взрыва, бурильщики достигли корпуса реактора[1475]. Третьего мая головка бура просверлила внешнюю бетонную оболочку шахты, прошла слой песочной засыпки, стальные стенки внутренней емкости и вошла, наконец, в сам корпус. Ученые просунули в отверстие датчик, пытаясь оценить параметры разрушения в графитовых блоках и топливных сборках ядра реактора – места, где началась авария. Но датчик, не встретив сопротивления, легко прошел насквозь все 11,8 м диаметра бывшей активной зоны.

Ученые были изумлены. Куда же девалось топливо? На следующий день они вставили перископ и мощную лампу для освещения пространства внутри и ужаснулись тому, что увидели: огромный корпус реактора № 4, когда-то содержавший 190 т уранового топлива и 1700 т графитных блоков, а с тех пор, как полагали, заполненный сброшенными порциями песка, свинца и доломита, был почти пуст.

Еще несколько лет углубляясь в лабиринт развалин 4-го блока, отбирая образцы, делая фотографии и снимая видео, участники Комплексной экспедиции раскрыли тайну того, что произошло внутри здания в самые лихорадочные дни Битвы за Чернобыль. Внутрь реактора попала ничтожная часть из 17 000 т материалов, сброшенных с вертолетов[1476]. Бóльшая часть сброшенных грузов образовала кучи до 15 м высотой среди заполнявших центральный зал обломков[1477]. Некоторые свинцовые слитки попали в полосатую бело-красную вентиляционную трубу, крыша 3-го энергоблока, находящаяся почти в сотне метрах от цели, также была пробита при бомбардировке[1478]. Более того, оказалось, что почти все 1300 т графита, которые не выбросило из реактора взрывом, сгорели: пылающий реактор просто выгорел дотла[1479]. Героические попытки вертолетчиков тушить его песком с высоты 200 м были почти бесполезными[1480].