вообще, и пять к одному, что если придут, то будут пьяны в стельку, – быстро сказал Питер.

Джонатан встретился глазами с Фредди, и тот еле заметно кивнул.

– Идёт, Пит. Ставлю сотню. Десять и пять на твоих условиях. У тебя есть деньги, Пит?

– Главное, что они есть у тебя, Джонни, – улыбнулся Бобби. – Я не прощаюсь.

– Как всегда, Бобби.

Фредди молча повернулся и вышел. За ним Джонатан. Питер попрощался величественным жестом и поспешил следом.

Бобби бросил на стол колоду и откинулся на спинку кресла. Значит, Джонни всерьёз решил поиграть в лендлорда. Что ж, учитывая грядущее и предстоящее… Хозяин имения. Пусть играет. Счастливчик Джонни, Игрок, удачлив в любой игре. Питеру не стоило затевать такое пари. Ну, это проблема Питера, а не его. Он сам всегда был честен с Джонни, как и тот с ним.

Джонатан сам сел за руль грузовика, Питер устроился рядом. Хватило бы места и третьему, но Фредди уже перемахнул через борт и устраивался в кузове.

– Слушай, – Питер не мог долго молчать и молчать вообще. – Как ты ладишь с Фредди? Я, конечно, его уважаю, но… как собеседника его с успехом заменит любой столб.

– Он мало говорит и много делает, – улыбнулся Джонатан. – Меня это устраивает больше, чем наоборот.

Питер возмущённо заёрзал, но продолжить тему не рискнул. К тому же они уже въезжали на рынок.

– Вот и рабский торг, – спокойно сказал Джонатан.

– Смотри, так и не отстроили.

– А зачем? А! Вот и они. У тебя есть тысяча, Пит?

Двое парней, дремавших, сидя у стены, проснулись и встали. Джонатан вышел к ним, а Питер через лобовое стекло, вытянув шею, жадно следил за тем, как Джонатан разговаривает с белым и индейцем. Оба в рабских сапогах, с вещевыми мешками за спиной, к мешкам привязаны рабские куртки. Белый раб?! Такого не бывает, у угнанных куртки похожие, но синие, значит, потерял расу по приговору, а по возрасту… За что малолетке могли расу снять? Совсем интересно. И похоже… да, Джонатан выиграл. И к тому же дважды. Ну, надо же как везёт. За что ни возьмётся, во всём ему удача. Недаром – Счастливчик. И Питер сокрушённо вздохнул, готовясь расстаться с деньгами.

Разговор был коротким.

– Готовы?

– Да, сэр.

Джонатан скользнул взглядом по сапогам Эркина, по их мешкам.

– Вижу. Лезьте в кузов. К вечеру будем на месте.

– Да, сэр.

Прищурившись, Джонатан следил, как белый ловко перелез через борт и принял оба мешка, и невольно восхищённо присвистнул, когда индеец одним плавным движением взлетел вверх, казалось, даже не коснувшись борта, без усилий. Но и заметил, как вздулись и опали мышцы на плечах индейца, туго натянув на мгновение ткань рубашки.

Джонатан сел в кабину и, выруливая на улицу, улыбаясь, спросил:

– Так где мои деньги, Пит?

– Держи, – Питер вытащил пачку сотенных кредиток, отсчитал полтора десятка, свернул и засунул их в нагрудный карман куртки Джонатана. – Но я бы не доверял им, Джонни.

– А с чего ты решил, что я им доверяю, Пит? Я их нанял пасти бычков. И думаю, на этот раз мои потери будут невелики.

– Ты удачлив в игре, Джонни, но…

– Играть надо только наверняка, Пит. А проигрыш или выигрыш… это уже неважно. Главное, чтобы наверняка.

Присутствие в кузове белого в первый момент обескуражило их. К тому же белый сидел у кабины, и им пришлось устраиваться у заднего борта, на ветру. Но это и к лучшему: будет не так жарко. Белый молча наблюдал за ними, и они тоже молча уложили свои мешки, переглянулись, и Эркин лёг головой на мешок, благо груза мало, только несколько мешков у кабины, на них как раз сидит белый, и сразу заснул. Андрей остался сидеть, прислонившись к борту и глядя не на белого, а на дорогу. Иногда их глаза всё-таки встречались, но лицо белого оставалось неподвижным, и Андрей никаких попыток завязать разговор не предпринимал.

Фредди спокойно следил за ними. Рабские сапоги крепкие, не сношенные. У индейца целые, ни разу не чиненые джинсы, чистая свежевыстиранная рубашка. И лёг он аккуратно, посмотрел, куда ложится. У белого штаны, похоже, перекрашенные армейские. Умело сделано, кант аккуратно срезан, нужно приглядываться, чтобы заметить. Но для дезертира парень молод, такие сбегать не успевают, сразу на тот свет, а если повезёт, то в плен залетают. Рубашка тоже чистая, малоношеная. Следят за собой оба. И не слишком бедствуют. У белого тяжёлые костистые кисти рук расплющены работой, под рубашкой угадываются угловатые костлявые плечи. Светлые золотистые в утреннем свете волосы топорщатся ёжиком. Ну, в армии как в тюрьме стригут, это не примета. Светло-серые как лезвие ножа спокойные глаза в твёрдом прицельном прищуре век. Малолетка, похоже, но битый. Рубашка аккуратно застёгнута до горла, как под галстук, и так же застёгнуты манжеты. Будто парню не в грузовике трястись, а в офисе сидеть.

Андрей чувствовал этот неотрывный спокойно изучающий взгляд. Обижаться и качать права не стоит: у мужика кобура не бутафорская. Но нанимал не он, а тот, что в кабине. Этот, судя по рукам, тоже пашет. Но если их под его начало поставят, будет хреново. Они-то рассчитывали, что будут только вдвоём. Но… уже нанялись. Теперь как тот беляк в кабине решит. А этот вроде… нормальный. Волчара, похоже, но с таким если не нарываться, то поладить можно.

Долго молчать не в характере Пита, и разговор, как всегда, он начал первым.

– И всё-таки, почему ты их нанял, Джонни?

– Индеец хорошо держится в седле. И раньше был скотником.

– Ты его знаешь?

– Впервые увидел. Он сам сказал.

– И ты поверил краснорожему?!

– Он не соврал.

– А, ну да, – Пит явно кого-то передразнивал. – Индейцы врать не умеют. Допустим. Но я думаю, Джонни, у них есть что-то за спиной. Им надо было просто удрать из города.

– Это их проблема, Пит.

– А если они потащат на хвосте?..

– Кого? Комендатуру? Они нанялись, в плате я их не обижу. Комендатура встревать не будет.

– Кстати, ты не боишься, что русские поймают тебя с пушкой? И Фредди?

Джонатан усмехнулся.

– Там, где это может произойти, мы без оружия.

– Вы?!

– Ну, там мы не держим его на виду.

– Это больше на тебя похоже. А им? Ты им дашь оружие?

– Посмотрим. У обоих ножи. – Джонатан, посмеиваясь, гнал грузовик по шоссе.

– Они показались мне безоружными. Ты уверен? Видел?

– У таких обязательно есть оружие, Пит. Ты плохо разбираешься в людях, и это когда-нибудь тебя погубит.

– Когда-нибудь, Джонни. Но ты считаешь их людьми?

– Я всегда их