значение такого устройства было очевидно, письмо долгое время гуляло из одного отдела в другой, пока, наконец, не оказалось в департаменте научно-технической разведки. Эксперты отнеслись к идее автора весьма скептически, однако отметили, что представленные чертежи гипотетического устройства выполнены весьма профессионально. Вероятно, автор письма имел неплохое инженерное образование, и, вполне возможно, его опыт можно использовать в других, более реалистических проектах, курируемых департаментом. В результате к Штирнеру отправили эксперта для оценки как проекта, так и профессиональных способностей изобретателя.

В этом месте Громов прервался и достал из ящика стола папку с эмблемой Генштаба.

— Вот отчет эксперта, — сказал профессор, — кстати сказать, он был среди документов, доставленных Кругловым. Значит, ты оценил его значение.

— Да нет, я просто среагировал на фамилию Штирнера. Это ведь другой Штирнер, не наш? — уточнил Саша.

— Не наш, — подтвердил Громов. — Это его отец. Фамильное дело, видимо. Ты посмотри, какие там интересные схемы, — профессор показал на папку.

Открыв ее, Саша с первого взгляда понял, что именно подразумевал Громов. Отчет на десяти страницах, отпечатанный на машинке и составленный с немецкой аккуратностью, содержал несколько схем, в которых легко угадывались прототипы установок, нужных для открытия коридоров: вакуумной камеры, источников переменного напряжения, трансформаторов.

— Любопытно, — пробормотал Саша, пролистав отчет, — но здесь же ни слова о параллельных мирах. Может, совпадение?

— И в письме, отправленном в Генштаб, тоже ничего о них нет, — подтвердил Громов. — Но, отвечая на твой вопрос — не думаю, что это совпадение.

— Тогда что?

Профессор хмыкнул.

— Его величество случай. Задумали один эксперимент, а получился совсем другой.

— Что же было дальше? — заинтересованно спросил Саша.

Дальше было вот что. Штирнер оказался потомком старинного рода, занимавшегося морской торговлей еще с эпохи Ганзы. Со временем, как это водится, род захирел, и последние его представители риску путешествий в поисках выгодных сделок предпочитали иные занятия, понемногу проматывая накопленное столетиями наследство. Франц не стал исключением — однако, не в пример другим, менее достойным отпрыскам древнего рода, кабакам, варьете и игральным домам он предпочитал библиотеки. Не нуждаясь, в отличие от бедных студентов, в финансовой поддержке, Франц вольным слушателем посещал Берлинский университет имени Гумбольдта, где увлекся физикой, и особенно теорией электромагнитного поля, стремительно развивавшейся на рубеже веков. В своем особняке Франц перестроил бывшую конюшню в физическую лабораторию, оснастив ее по последнему слову техники.

— А зачем ему понадобились военные, если у него денег куры не клюют? — спросил Саша.

— Хороший вопрос, — сказал Громов, — и ответ на него такой: энергия. Для экспериментов ему нужен был источник переменного напряжения, причем очень мощный. Экономика Германии к 1918 году работала на войну, и без разрешения военных никто бы Штирнера не подключил. А построить персональную электростанцию было не под силу даже Францу Штирнеру.

— Ему удалось получить разрешение? — поинтересовался Саша.

Громов достал из ящика еще одну папку с эмблемой генерального штаба и протянул ее Саше.

— Удалось, да еще как, — прокомментировал он.

Это был отчет департамента научно-технической разведки Генштаба по проекту «Дверь в стене» — видимо, среди сотрудников был поклонник творчества Герберта Уэллса. Отчет выглядел весьма солидно, и начинался с весьма внушительного списка лиц, имевших отношение к проекту, с указанием их должности. Как и следовало ожидать, большинство из них служили в армии. Далее следовала таблица с календарным планом работ и отметками о выполнении каждого этапа. Речь шла о сооружении экспериментальной установки по генерации высокочастотного электромагнитного поля в одном из пригородов Берлина рядом с угольной электростанцией. На самом деле, как Саша понял из последующего, установку Штирнер уже собрал, речь шла только о том, чтобы ее доставить поближе к источнику энергии. Был и еще один момент — особняк Штирнера располагался в Штеглице-Целендорфе — одном из самых престижных районов столицы Германии, обитатели которого не любили лишнего шума и обладали достаточной властью, чтобы защитить свой покой от сумасшедших ученых. Другое дело рабочая окраина Берлина — там никто разрешений не требовал.

Внимание Саши привлекли фотографии — педантичные немцы снимали весь процесс, шаг за шагом. Фотоотчет начинался со снимка установки Штирнера, собранной в бывшей конюшне. Саша с любопытством рассматривал ее детали: вакуумную камеру размером с человека, форвакуумный насос, дизель-генератор с подсоединенным к нему трансформатором…

— Это он, Франц Штирнер? — спросил Саша, показав на полного человека в темном костюме и шляпе, наблюдавшего за погрузкой вакуумной камеры в грузовик.

— Весьма вероятно, — ответил Громов, — он там встречается еще на нескольких фото.

— Сынок-то фигурой не в отца пошел, — пробормотал Саша, вспомнив поджарого Штирнера.

Следующие снимки запечатлели установку, доставленную к месту эксперимента. Небольшой пустырь, поросший невысокой травой, окаймлялся мелким водоемом шириной метров в пять; на деревянных подмостках к воде склонилась женщина, пришедшая к воде со стиркой — видимо, жена рабочего. На заднем плане виднелись нещадно дымившие трубы, выраставшие из приземистого заводского здания красного кирпича — это и была та самая электростанция. Экспериментальное оборудование установили под навесом на дощатом помосте.

— Интересно, почему они не поместили установку в здание, поближе к станции? — спросил Саша.

— Думаю, решили не рисковать, — предположил профессор, — и будущее показало их правоту. Посмотри-ка дальше.

— О, господи, что это? — воскликнул Саша, перевернув страницу. На следующем снимке от сооруженного для проведения эксперимента павильона не осталось и следа: обрывки матерчатой крыши валялись на земле, а вакуумная камера с опаленной пробоиной в корпусе лежала, опрокинувшись, на остатках помоста; вырванные из креплений сломанные доски торчали в разные стороны. На этот раз людей поблизости не было. Лишь электростанция на заднем плане дымила трубами, как прежде.

— Результат эксперимента, — сказал Громов и кивнул н папку: — Там есть подробный отчет обо всем, что случилось. — Профессор взглянул на часы: время летело незаметно, они говорили уже больше часа. — Давай-ка я тебе сэкономлю время и перескажу, что там.

Установка Штирнера, как и ожидалось, генерировала плазму в вакуумной камере. По задумке изобретателя электромагнитное поле, создаваемое плазмой, и должно было пробить коридор — только не между мирами, а между двумя точками одного и того же мира. Зрелище было весьма впечатляющее — после подачи напряжения в камеру и образования плазмы через пару минут в воздухе появлялся светящийся цилиндр, начинавшийся от камер и уходящий вдаль. Свечение цилиндра по мере удаления от камеры постепенно бледнело и становилось невидимым метрах в пятидесяти от установки. Штирнер считал, что это и есть коридор между двумя точками, и внешне он действительно напоминал его.

— И как, удалось ему что-то передать по этому коридору? — спросил Саша.

— Похоже, что нет, — ответил Громов. — Во всяком случае, в отчете нет описаний удачных