– Иди с миром, – произнесла Чеда, поймав ее взгляд. Что еще она могла сказать?

Женщина не ответила. Увидев адишару вблизи, она вырвалась вдруг, пустилась бежать, но асир – старая, иссохшая карга – прыгнула на нее, схватила за ноги и, не обращая внимания на то, как жертва кричит и царапает песок, швырнула ее прямо на шипы.

Белые цветы еще не закрылись, впитывая лунный свет, но ветви задвигались быстрее: они подхватили женщину, потянули в разные стороны… Визг жертвы оборвался, кровь брызнула на темную кору. За ней последовали другие тела – асиримы бросали их в рощу, как охотники бросают мясо изголодавшимся гончим.

Боги милосердные, они и правда кормили деревья!

К счастью, никто из жертв больше не очнулся, но кровь их залила всю каменистую землю.

Один из асиримов, высокий мужчина с бессмысленным взглядом, поклонился Чеде. Ей стало не по себе – асиримы приняли ее, но как принять их, зная, что они делают каждую ночь Бет За'ир?

Выбора не было. Чеда поклонилась в ответ, и асир ушел под сень деревьев.

Один за другим асиримы исчезали в песке, древесные корни обнимали их, утаскивали под землю, и через несколько мгновений все кончилось – пустыня затихла, лишь легкий ветерок покачивал ветви адишар.

Жесткокрыл поднялся в воздух, потерянно стрекоча. Все стало до странного обычным: через несколько часов поднимется солнце, и цветущие сады станут такими же, как всегда. Никто не узнает, сколько тайн они скрывают, как разбойники, трясущиеся над своим золотом.

Ни мрачных созданий. Ни асиримов. Ни кричащих жертв. Они с Салией остались одни.

Чеде казалось, что за эту ночь она прожила целую жизнь. Она переродилась, и новый мир открылся перед ней благодаря маме.

Все уже началось, как и сказала Салия.

Она, Чеда, – стрела. Копье, брошенное в сердце Шарахая.

– Я должна найти дворец Короля, – сказала Чеда, вспомнив наконец об Эмре и Воинстве.

Салия кивнула и пошла в глубь пустыни, ступая осторожно, выставив вперед правую руку, будто боялась обжечься.

– Постой! – крикнула Чеда. Она вынула саблю, срезала точными ударами четыре цветка и, сунув их за пазуху, побежала в пустыню вслед за Салией.

Чеда знала, куда они идут – к тамариску, под которым исчез Кулашан. Дерево темнело на горизонте прямо перед ними, но Салия вдруг остановилась, подтянула Чеду поближе. Чеда почувствовала, как песок проседает под ногами, разбегается, шипя. Как она проваливается по щиколотку, по колено…

Салия отошла на шаг, оставив ее в зыбучих песках.

– Ты со мной не пойдешь? – спросила Чеда.

Салия покачала головой.

– Боги пустыни защищают Королей. Но ты одна из них, тебя им разглядеть не так-то просто.

– Мы еще встретимся?

– Однажды.

– Когда?

– Скоро.

Чеде еще никогда не было так одиноко. В этот раз Наламэ действительно оставила ее.

– Доверься зыбучим пескам.

И Чеда доверилась. Опустилась по грудь, по плечи и, набрав напоследок побольше прохладного ночного воздуха, провалилась полностью.

Она доверяла Салии, но все же невольно боролась, пытаясь выбраться. Земля, сдавившая ее, пахла горячим жаром, Чеде отчаянно хотелось вздохнуть, закричать, но камни сдавливали со всех сторон, легкие горели, и кожу будто соскребали теркой…

Как вдруг все кончилось, и она вывалилась во тьму, больно ударившись коленом о каменный пол.

Колено хрустнуло, хоть кожаные пластины, вшитые в подол, и смягчили удар.

Вокруг была чернильная тьма – ничего не разглядеть. Чеда осторожно поднялась, стараясь дышать, протянула руки и нащупала сперва одну стену, потом, с противоположной стороны, другую.

Значит, коридор. Но в какую сторону идти?

Ответ тут же пришел сам собой: вдалеке раздался звон стали о сталь, гневные боевые крики, крики боли, и, боги милосердные, среди них она различала голос Эмре!

Глава 60

Масид, Хамид и Дарий шли впереди, за ними – Эмре. За его спиной бежала дюжина мужчин и женщин, солдат Аль'афа Хадар, Воинства Безлунной ночи. Все они одеты были неприметно: в тюрбаны, куфии и одежды цвета мокрой земли.

Пока все шло по плану: они покинули Шарахай на закате и пошли по пересохшему руслу Хадды тем же путем, которым Эмре много лет назад прошел с Чедой. Неподалеку от цветущих садов они остановились. Эмре вгляделся в горизонт, высматривая лошадей или людей среди дюн, потянул носом, надеясь, что хоть запах скажет ему, где Чеда и Девы.

Масид согласился не кидаться в атаку, если Девы найдут их, но не стал обещать, что Чеда не пострадает: «Когда дело касается боя, такие обещания – что мертвому припарки».

Они миновали цветущие сады и прошли еще четверть лиги. Масид замедлил шаг, высматривая что-то на правом берегу, зачем-то оглядел несколько больших блестящих камней, глубоко сидящих в земле, ощупал один из них и поманил отряд.

– Ложись!

Он распластался в пыли, скользнул под невысокий берег и исчез без следа в норе, которую Эмре даже не заметил. Следующим пошел Хамид, за ним – Эмре. Он едва смог протиснуться в узкую нору; кристаллы, торчащие из стен и потолка, норовили оцарапать, ударить по затылку. Сперва он не слышал ничего, кроме дыхания, своего и товарищей, но вот нора расширилась, откуда-то донеслось журчание воды. Еще через несколько шагов он смог встать на колени, а в конце концов и вовсе выпрямиться.

Хамид, добравшийся быстрее, уже зажег три факела, раздал Масиду и Дарию. Огненные блики заплясали, преломляясь в белых кристаллах, покрывающих стены и потолок пещеры, будто Воинство попало в заколдованный самоцвет из сказки про мстительного эрека.

Масид повел их по коридору в сторону цветущих полей. Дорога изгибалась, сужалась и расширялась: кое-где приходилось двигаться боком, кое-где – снова ползти на животе. Дважды Масид терял направление: на перекрестках проверял порой каждый коридор, прежде чем выбрать правильный путь, приходилось возвращаться, но кристаллы кончились, и они вышли в широкий туннель, пробитый в камне явно человеческой рукой.

На первом перекрестке они остановились, и Масид вынул из ножен один из двух своих шамширов.

– Это дворец Кулашана, – тихо сказал он. – Мы не знаем, есть ли тут Серебряные копья или Девы. Будьте осторожны. Двигайтесь тихо. В случае чего зовите на помощь.

Они разбились на три группы: Эмре пошел с Хамидом и Дарием, в левый проход. С ними вызвался Гиран, крепкий боец вдвое старше Эмре, и женщина по имени Сабель.

На следующем перекрестке они свернули в арку и попали в комнатку, посреди которой стоял гранитный саркофаг. На крышке выгравировано было имя: Иеса Кулашан'ава – дочь, внучка или