– Согласен. Значит, пока мы попробуем потянуть время. Я скажу адвокату Крэддоков, что Дин потрясен новостью, попрошу две недели отсрочки, чтобы подготовить наше предложение. Предупрежу, что если Крэддоки начнут общаться с прессой, то дальнейших переговоров не будет. И скажу, что Дин готов сдать кровь на анализ. Если мисс Крэддок интересуют только деньги, то это ее может припугнуть. А если дойдет до суда, то стремление подтвердить или опровергнуть отцовство выставит Дина в хорошем свете.

«Суд… Пресса… Скандал… Ой-ой-ой…»

– Они же бедные, так? Значит, больших денег на адвокатов у них нет?

– Да, с деньгами у них туго.

– Значит, когда выяснится, что судебное разбирательство им дорого обойдется, они могут передумать?

– Вполне возможно. – Тед Сильвер стряхнул пепел. – Но знаешь, за тридцать лет юридической практики я твердо уяснил одно: невозможно предсказать, как поступит истец.

Заканчивается третья сторона альбома «Blonde on Blonde».

– Когда родился Мартин, мы с Тони договорились… – Тиффани стряхивает пепел в пепельницу. – Я делаю перерыв в карьере и становлюсь примерной матерью. А через пять лет Тони снимает фильм, где я играю главную роль. Quid pro quo[151]. Я – актриса. А в шестьдесят первом году «Пух чертополоха» был одним из лучших британских фильмов. Да, меня помнят по ролям в «Так держать…», в «Буре» на сцене Королевского национального театра и в «Батлшип-Хилле». Лишь по нелепой случайности я не сыграла Ханни Райдер в «Докторе Ноу». В общем, мы договорились. Мне достались пеленки, кормление, няни и бессонные ночи, а Тони снимал «Уиган-Пирс» и «Гефсиманию». Моему агенту поступали предложения, но Тони каждый раз говорил, что мне понадобятся силы для триумфального возвращения Тиффани Сибрук на большой экран. Наконец в прошлом году он начал работать над сценарием «По тропинкам Севера». То есть не он, а мы. Точнее, я. Я вложила в сценарий больше сил, чем Макс, соавтор Тони. Пайпер, призрак сестры рок-певца, – великолепный персонаж. И эта роль предназначалась мне. А две недели назад, как раз в тот день, когда ты купил «спитфайр»…

– А при чем тут мой «спитфайр»?

– Совершенно ни при чем. Просто когда я вернулась домой, Тони сообщил мне новость… – Тиффани скрипит зубами. – Киностудии «Уорнер бразерс» очень понравился сценарий, и они готовы вложить в фильм полмиллиона долларов, если роль Пайпер сыграет Джейн Фонда.

– Джейн Фонда? Джейн Фонда отправится в душеспасительное путешествие на остров Скай?

– Съемки будут проходить в Лос-Анджелесе. А фильм будет называться «По тропинкам Дальнего Запада». Сиськи, мохито и блондинки.

Дин слышит, как Джаспер набирает ванну.

– Фигня какая-то.

– Не фигня, а предательство. В общем, я объяснила Тони, куда послать американцев и их полмиллиона долларов. И знаешь, что он мне ответил?

«Догадываюсь, что его ответ тебе совсем не понравился».

– Что?

– Что за особняк, мои драгоценности, «мои» летние балы и нянь надо чем-то платить, поэтому он не намерен отказываться от полумиллиона долларов. Мол, все, разговор закончен, fait accompli[152].

«Что еще за фей? Или кто? Фэй?»

– Да… Нож в спину.

– Он попытался подсластить пилюлю и предложил мне роль свихнувшейся лесбиянки-психопатки – «Уорнер бразерс» добавили ее в сценарий. Я послала Тони куда подальше. Ну, он и улетел. В Лос-Анджелес. Работать с актрисами.

«Значит, она со мной спит из мести, – думает Дин. – Ну и что с того?»

– Я не хотела тебе все это рассказывать, – говорит Тиффани. – Любовница, которая жалуется на мужа, – не самая…

«Вообще-то, я не против».

Дин целует ее – слышит, как в замке входной двери поворачивается ключ, – резко обрывает поцелуй и напряженно вслушивается.

– В чем дело? – спрашивает Тиффани.

– Джаспер принимает ванну. Кто там пришел?

В коридоре звучат голоса. Кровь в теле Дина мгновенно приливает к совершенно иным органам. Он натягивает брюки и футболку, хватает пустую бутылку, которая обычно служит подсвечником, но сейчас сойдет за биту, и выглядывает в коридор. В ванной комнате громко играет радио. Наверное, Джаспер ничего не слышит. В дальнем конце коридора, за шторками из бусин, стоят два грабителя…

Дин с криком бросается на них. Грабитель помоложе ойкает, в ужасе отпрыгивает, ударяется спиной о вешалку, валит ее на пол и сам падает сверху. Второй, тот, что постарше, невозмутим. Ему лет пятьдесят. При галстуке, в строгом костюме. Смотрит на Дина так, будто находится у себя дома. Дин взмахивает бутылкой:

– Кто вы такие? И что вам понадобилось в моей квартире?

– Это моя квартира, – с иностранным акцентом заявляет старший. – Меня зовут Гюс де Зут. Я – отец Яспера.

– Чего?

– А ты думал, его в лаборатории собрали? А вот это мой сын, Мартен.

Мартен, которому на вид лет тридцать, морщась, встает с пола.

– Так что мы спросим у тебя то же самое. Кто ты такой? И что тебе понадобилось в моей квартире? И прекрати махать бутылкой. Постыдился бы.

Дин замечает фамильное сходство.

– Меня зовут Дин. Мы с Джаспером вроде как соквартирники. Я думал, вы грабители. Извините.

Появляется Джаспер, мокрый, с полотенцем на бедрах. Он обменивается парой фраз по-голландски с отцом и единокровным братом. Встреча семейства проходит безрадостно. Упоминают имя Дина. Джаспер говорит всем:

– Погодите, я мигом, – и уходит в ванную.

Мартен де Зут поднимает с пола вешалку.

– По-моему, ты играешь на бас-гитаре в группе Яспера.

– Строго говоря, «Утопия-авеню» – не группа Джаспера. А если бы вы позвонили в дверь, то я бы не… я бы открыл.

– Я звонил по телефону, – говорит Гюс де Зут. – Час тому назад. Никто не взял трубку, и мы решили, что никого нет дома.

«А, вот кто звонил», – соображает Дин.

– И давно ты снимаешь у меня комнату? – спрашивает Гюс де Зут.

«Снимаю? Арендная плата? М-да, щекотливый вопрос…»

– Ну, это вам Джаспер расскажет.

– А сам ты не помнишь?

– Вы садитесь. Я сейчас заварю чай.

– Очень по-английски, – замечает Мартен де Зут.

Тиффани, которая прислушивалась к разговору – на всякий случай, вдруг пришлось бы звать на помощь соседей, – теперь жалуется, что все это очень некстати, и беспокоится, что застряла здесь надолго. Она сказала няне, что вернется к семи вечера, а уже шестой час. Дин заглядывает на кухню. Незваные гости курят «Честерфилд», Джаспер курит «Мальборо», и все говорят по-голландски. Дин хочет уйти, но тут закипает чайник, а никто из де Зутов не обращает на это никакого внимания. Дин заваривает чай и, воспользовавшись паузой в голландской беседе, спрашивает: